Книги (17)

Хорошо поставленное чтение спасает нас от всего, в том числе от самих себя.

Чтение никак не связано с регламентом жизни общества, оно, как и любовь, просто образ жизни.

Книги были моим первым наркотиком.

Любая хорошая книга, как только мы её прочли, сразу же требует повторного прочтения.

Если пар и железные дороги уничтожили расстояние, то книгопечатание уничтожило время: благодаря ему мы все — современники. Я беседую с Гомером и Цицероном, а Гомеры и Цицероны будущего будут беседовать с нами.

Вы всю жизнь думаете, как осчастливить мир, но не принимаете душа по утрам и не разминаете мускулатуры. От этого вы начинаете искать своего бога там, где его нет — в книжках. От неумеренного пользования книжками у вас, кроме мускулатуры, размягчаются мозги, и в сорок лет вы заканчиваете жизнь, не успев спасти мир, но потеряв зубы и бодрость...

— Думаю почитать Пруста.
— Пруст — это тяжело.
— Я слышала, оно того стоит.
— Я имела в виду, что книга тяжелая — непросто таскать с собой такой здоровенный том.

Кто не читал предисловия, тот знает только половину книги.

Книги имеют свою судьбу.

Любая книга — умный друг:
Чуть утомит, она смолкает;
Она безмолвно поучает,
С ней назидателен досуг.

Я много читал в школе — еще и для того, чтобы держаться подальше от людей, чтобы не пришлось с ними разговаривать.

Мир книг — самое замечательное творение человека. Ничто другое, им созданное, не живет столь долго. Памятники разрушаются, нации гибнут, цивилизации стареют и умирают, а затем приходят новые эпохи и новые расы. Но среди книг есть такие, что уже не раз видели все это и продолжают жить, будучи все так же молоды и свежи, как и в тот день, когда они были написаны.

Не вздумай за книги засесть: во-первых, запутаешься еще больше, а во-вторых, перестанешь уважать правительство.

Случайно попала в руки «Анна Каренина» Толстого. Помню новизну и необычное удовольствие, которое доставлял роман. Впервые читал книгу, которая была как море — ноги не доставали до дна. И это впечатление осталось навсегда. Великое художественное произведение — это когда ноги не достают до дна.

Как бы там ни было в давние времена, в нынешние, по моему убеждению, никто не мог развить свои способности и воспитать свое нравственное чувство без основательного знакомства с книгами.

Я открывал книгу на первой странице, и настроение у меня делалось приподнятое, как у путешественника, впервые ступившего на землю нового континента.

Что только не всплывает в памяти, когда стоишь перед горами ящиков, чтобы извлечь из них книги. Волшебное занятие, от него не оторваться.

Когда один почтенный, блестяще образованный и элегантный друг переслал мне свою новую книгу, я с удивлением обнаружил, что, намереваясь ее раскрыть, поправил галстук.

Каждый раз, когда книга попадает в новые руки, каждый раз, когда кто-то пробегает взглядом по её страницам, её дух прирастает и становится сильнее.

Едва ли найдется нечто, способное оказать такое влияние на читателя, как первая книга, проложившая путь к его сердцу.

О каждой книге можно сказать, что она предназначена всем и никому.

Когда я читаю книгу, все равно умную или глупую, мне кажется, что она живая и разговаривает со мной.

Если бы я мог провести всю жизнь за чтением, мне ничего другого и не хотелось бы; я знал это уже в семь лет. Ткань окружающего мира ранит и отталкивает; и непохоже, чтобы ее можно было смягчить. Право же, я думаю, что мне больше подошла бы жизнь, проводимая за чтением. Но такая жизнь мне не досталась.

Когда книга — украшение жизни, дополнение к ней — это нормально, а когда литература и есть жизнь — это уже диагноз.

Книга должна дарить радость, а не помогать депортироваться из реальности.

Книги, говорят нам, должны наставлять и развлекать. Ничего подобного! Настоящая литература демонстрирует силу, ненастоящая — осведомленность.

Я прочел книгу до конца и еще держал ее в руках, и казалось мне, что я в поисках чего-то перелистывал свои мозги, а вовсе не книгу.

Так же, как арсенал отборного оружия в дни войны, в мирной жизни человеку необходима хорошо подобранная библиотека.

Он помолчал и чуть не сказал про книги: «Они живые». Но отчего-то застеснялся.

Книга — вещь незыблемая. Она придает прочность бытию.