Сумерки. Закат догорел. Скоро взойдет луна. Бледно-зелёный свет фонарей. Музыка из окна.
Потоки лунного света Ластятся к синей глади. Но на что мне, скажите, все это, Если мы с тобою в разладе?
Быть одному — вот радость без предела, Но голос твой еще дороже мне: И нет счастливей на земле удела, Чем встретить милый взгляд наедине.
Как звездочёт наблюдает планету за миллионы миль, — я изучаю действительность эту, в вечность плывущую быль.
В конце концов, всё дело в том, что мы — как все до нас — умрём.
Есть правда горькая в пророчестве: Ты должен вечным быть рабом. Свобода — только в одиночестве. Какое рабство — быть вдвоём.
Как совмещаются в одном цветке два цвета — Так пот и творчество в стихах неразделимы. Палитра слов – орудие поэта, Но без труда, оно стреляет мимо.
Мгновенный взор девичьих глаз Мне сердце покорял не раз, Но полюбил я лишь сейчас, Красавица моя.
Шальные, невозвратные, Уходят жизни дни; Весёлые, приятные, Покинут нас они.
Не утверждай: жизнь — пиршество страстей! Лишь к неучу такая мысль приходит. Питают нас не крики новостей, Но то, что есть в обычном обиходе.
Я, до дна весенний, Полюбил печаль: Что я не Есенин, Мне до боли жаль.
В тот мир душа перенесет Любовь и образ милой... О други, смерть не всё возьмёт; Есть жизнь и за могилой.
С сей сладкой надеждой я выше судьбы, И жизнь мне земная священна; При мысли великой, что я человек, Всегда возвышаюсь душою.
Нет, презренна по самой сути Эта формула бытия! Те, кто выбраны, те и судьи?! Я не выбран, но я судья!
Если хочешь жить легко И быть к небу близко, Держи сердце высоко, А голову низко.
Кружатся нежные листы И не хотят коснуться праха... О, неужели это ты, Всё то же наше чувство страха?
Но... бывают такие минуты, Когда страшно и пусто в груди... Я тяжел — и немой и согнутый... Я хочу быть один... уходи!
Через притворенную дверь Ты сердце шелестом тревожишь... Ещё не любишь ты, но верь: Не полюбить уже не можешь...
Среди миров, в мерцании светил Одной Звезды я повторяю имя... Не потому, чтоб я Её любил, А потому, что я томлюсь с другими.
И если мне сомненье тяжело Я у неё одной молю ответа Не потому, что от неё светло, А потому, что с ней не надо света...
Простите гордые мечтанья, Осуществить я вас не мог, О, умираю я как Бог Средь начатого мирозданья!
Преодолеть без утешенья, Всё пережить и всё принять. И в сердце даже на забвенье Надежды тайной не питать.
Полностью жизни принять мы не смеем, Тяжести счастья поднять не умеем, Звуков хотим, — но созвучий боимся, Праздным желаньем пределов томимся, Вечно их любим, вечно страдая, - И умираем, не достигая...
Когда бываем мы наедине — Тот, мертвый, третий — вечно между нами. Твоими на меня глядит очами И думает тобою — обо мне.
Не может сердце жить изменой, Измены нет: любовь — одна.
Наперекор бессмысленным законам, Наперекор неправедной судьбе Передаю навек я всем влюбленным Мое воспоминанье о тебе.
Я полон веры несомненной, Что жизнь — как быстро ни бежит, — Она не так уже мгновенна И мне вполне принадлежит.
Великих лет бессмертный труд, Твои высокие свершенья Как будто песнь в себе несут От нас в иные поколенья.
Под овсяный говор нивы Жарким потом обольюсь. Я вдвойне тогда счастливый, Если вволю потружусь.
Нам свои боевые Не носить ордена. Вам — все это, живые. Нам — отрада одна: Что недаром боролись Мы за родину-мать. Пусть не слышен наш голос, — Вы должны его знать.
Мы все – почти что поголовно - Оттуда люди, от земли, И дальше деда родословной Не знаем: предки не вели.