Весь мир — театр, мы все — актеры поневоле, Всесильная Судьба распределяет роли.
Будь каждый каждому такой опорой, Чтоб, избавляя друга от обуз, К одной мечте идти одною волей.
У лукоморья дуб зелёный; Златая цепь на дубе том: И днём и ночью кот учёный Всё ходит по цепи кругом.
Мороз и солнце; день чудесный! Еще ты дремлешь, друг прелестный - Пора, красавица, проснись: Открой сомкнуты негой взоры Навстречу северной Авроры, Звездою севера явись!
Жил-был поп, Толоконный лоб.
Хоть грустно жить, друзья мои, Однако жить еще возможно.
Мой дядя самых честных правил, Когда не в шутку занемог, Он уважать себя заставил И лучше выдумать не мог.
Чужой для всех, ничем не связан, Я думал: вольность и покой Замена счастью. Боже мой! Как я ошибся, как наказан.
Так думал молодой повеса Летя в пыли на почтовых, Всевышней волею Зевеса Наследник всех своих родных.
Блеснул мороз. И рады мы Проказам матушки зимы.
Всяк суетится, лжет за двух, И всюду меркантильный дух.
Я к вам пишу - чего же боле? Что я могу еще сказать? Теперь, я знаю, в вашей воле Меня презреньем наказать.
Давным-давно известно людям, Что при разрыве двух людей Сильнее тот, кто меньше любит, Кто больше любит, тот слабей.
Но я могу сказать иначе, Пройдя сквозь ужас этих дней: Кто больше любит, тот богаче, Кто меньше любит, тот бедней.
В Нью-Йорке свет погас давно, И молоко прокисло, а мне плевать, Ведь всё равно жизнь не имеет смысла.
Обжорство, лень и мягкие постели, Изгнавши добродетель, постепенно Пленили нас; не выбраться из плена, Коль нашу суть привычки одолели.
Весь мир — театр. В нем женщины, мужчины — все актеры.
Твой нежный сад запущен потому, Что он доступен всем и никому.
И даже если сплю, твой образ дивный Чарует взор и сердце непрерывно.
Мы спим, и наше тело - это якорь, душой заброшенный в подводный сумрак жизни.
Завесу грусти, смех, сорви! Ведь быть чему — не миновать. Так умирайте от любви И заставляйте умирать!
Я не был в жизни счастлив ни минуты. Все было у меня не по-людски. Любой мой шаг опутывали путы Самосознанья, страха и тоски.
Я вернулся в мой город, знакомый до слез, До прожилок, до детских припухлых желез.
Однажды, в студеную зимнюю пору, Я из лесу вышел; был сильный мороз. Гляжу, поднимается медленно в гору Лошадка, везущая хворосту воз.
Если проза в любви неизбежна, Так возьмем и с нее долю счастья: После ссоры так полно, так нежно Возвращенье любви и участья.
Играйте же, дети! Растите на воле! На то вам и красное детство дано, Чтоб вечно любить это скудное поле, Чтоб вечно вам милым казалось оно.
Величье достигается трудом — Бессонница в ночи, работа днем.
По первому движению души Ни злых, ни страстных писем Не пиши, Чтобы жалеть жестоко Не пришлось, Когда остынут счастье Или злость.
Славно быть богачом или стать известным! А каким быть на свете всего трудней? — Честным...
Если я попаду в беду, Если буду почти в бреду, Всё равно я приду. Ты слышишь? Добреду, доползу... дойду!
Ну, а если пропал мой след И пришёл без меня рассвет, Я прошу: не сердись, не надо! Знай, что просто меня уже нет...
Не привыкайте к счастью никогда! Напротив, светлым озарясь гореньем, Смотрите на любовь свою всегда С живым и постоянным удивленьем.