Счастье (51)

Ведь человек и суетен, и грешен,
Не отличает в слепоте своей
Немногие существенные вещи
От многих несущественных вещей.

Чему вы только нас не обучали!
Но если все до афоризма сжать,
То главное — и в счастье и в печали
Существенное в жизни отличать.

Есть только один путь к счастливому браку; как только я отыщу его — женюсь снова.

Счастье – это состояние ума. Оно зависит от вашей точки зрения на те или иные вещи. Я полагаю, что счастье – это удовлетворенность, но речь вовсе не о богатстве.

Счастье? Хорошая сигара, вкусный обед и хорошая женщина — или плохая женщина. Все зависит от того, сколько счастья вы способны выдержать.

Счастье — это иметь большую, любящую, заботливую и сплоченную семью в другом городе.

Кто умерять себя в желаниях не знает,
Тот счастия к себе напрасно ожидает.

Человеческая раса чувствует себя бесконечно виноватой тогда, когда она счастлива. Мы даже не можем сказать о своем хорошем здоровье без того, чтобы не постучать по дереву, перекреститься или каким-нибудь другим образом отвести Божий гнев от бренного счастья.

Глядя, как вспыхивают её разноцветные волосы под красно-жёлтым, прорвавшимся сквозь листву солнцем, я вдруг ощутил, что люблю её настолько, чтобы перестать жалеть себя, отчаиваться, настолько, чтобы забыть о себе и просто радоваться её счастью.

Настоящее, неподдельное счастье, как я понимаю, — это не случай, оно не обрушивается вдруг на голову, будто ливень в летний день, а приходит к человеку исподволь, смотря как он к жизни относится, к людям вокруг себя; по крупице, по частице собирается, одно другое дополняет, и получается то, что мы называем счастьем.

Рядом со счастьем постоянно подстерегает, вламывается в душу, в жизнь несчастье, неотлучно следующее за тобой, извечное, неотступное.

Какая тонкая работа —
Счастливым сделать хоть кого-то.

В пустой и бесцельной толчее, которую мы все называем жизнью, есть только одно истинное, безотносительное счастье: удовлетворение работника, когда он, погруженный в свой труд, забывает все мелочи жизни и потом, окончив его, может сказать себе с гордостью: да, сегодня я создал благое.

Надежда на счастье, пусть даже обманчивая, никогда не причиняет человеку зла, потому что она облегчает жизнь.

Счастье звонит нам по телефону, стучит в нашу дверь, подкарауливает нас на улице... Но мы вечно торопимся.

— Стойте! Никто не может уйти от своего счастья!
— А это вовсе не моё счастье.

Я гораздо более счастливый человек, чем обо мне принято думать.

Я не боюсь смерти. Когда ты умираешь, твоя душа продолжает жить и становится абсолютно счастливой.

Сравнения — кратчайший путь к несчастью. Мы никогда не станем счастливыми, сравнивая себя с кем-то.

Тот, кто так мало знает о человеческой природе и готов добиваться счастья, изменяя все, кроме собственного нрава, проведет жизнь в бесплодных усилиях и умножит бедствия, которые желает устранить.

Обязанность мудрого человека — быть счастливым.

Счастье — плохой наблюдательный пункт.

Любовь — это когда и во сне видишь того, кто спит рядом. Счастье — это когда просыпаешься и видишь рядом того, кого видел во сне.

Я повсюду вижу счастье, и только мне оно не досталось. Я был кроток и добр: несчастья превратили меня в злобного демона. Сделай меня счастливым и я снова буду добродетелен.

Люди не были счастливы не потому, что не могли достичь счастья, а потому, что не хотели взяться за устранение препятствий, ими же созданных.

Есть ли счастье более истинное и безоблачное, чем восторженное общение юных существ?

Счастье слепо и не всегда выбирает достойнейшего.

Счастье летуче, его нельзя ни поймать, ни удержать.

Иллюзия так же нужна для нашего счастья, как и действительность.

Но, люди, счастье наше в том,
Что счастья мы хотим упорно,
Что на века мы строим дом,
Свой мир живой и рукотворный.

Человек живет для себя только в детстве. Только в детстве он счастлив своим счастьем и сыт, набив собственный животик. Только в детстве он беспредельно искренен и беспредельно свободен. Только в детстве все гениальны и все красивы, все естественны, как природа, и, как природа, лишены тревог. Все — только в детстве, и поэтому мы так тянемся к нему, постарев, даже если оно было жестким, как солдатская шинель.