Я всматриваюсь в огонь. На языке огня раздается «не тронь» и вспыхивает «меня!»
Я сижу у окна. Я помыл посуду. Я был счастлив здесь, и уже не буду.
Постараюсь навек сохранить этот вечер в груди. Не сердись на меня. Нужно что-то иметь позади.
Боюсь, тебя привлекает клетка, и даже не золотая. Но лучше петь, сидя на ветке; редко поют, летая.
Сегодня ночью я смотрю в окно и думаю о том, куда зашли мы? И от чего мы больше далеки: от православья или эллинизма?
Я был попросту слеп. Ты, возникая, прячась, даровала мне зрячесть. Так оставляют след.
Куда ж идти? Вот ряд оконный, фонарь, парадное, уют, любовь и смерть, слова знакомых, и где-то здесь тебе приют.
Дверь хлопнула, и вот они вдвоём стоят уже на улице. И ветер их обхватил. И каждый о своём задумался, чтоб вздрогнуть вслед за этим.
Как хорошо, что никогда во тьму ничья рука тебя не провожала, как хорошо на свете одному идти пешком с шумящего вокзала.
Нам придется испить до дна чашу свою в этих скромных чащах: жизнь, вероятно, не так длинна, чтоб откладывать худшее в долгий ящик.
Я сижу у окна, обхватив колени, В обществе собственной грузной тени.
Я слышу не то, что ты мне говоришь, а голос. Я вижу не то, во что ты одета, а ровный снег. И это не комната, где мы сидим, но полюс; плюс наши следы ведут от него, а не к.
Никак не можем примириться с тем, Что люди умирают не в постели, Что гибнут вдруг, не дописав поэм, Не долечив, не долетев до цели.
Все романы обычно на свадьбах кончают недаром: Потому что не знают, что делать с героем потом.
Сквозь время тоже ходят поезда, Садимся без билетов и квитанций, Кондуктор спросит: — Вам куда? — Туда. И едем до своих конечных станций.
Так в комнату к нам входят только раз, Чтоб или в ней остаться вместе с нами, Или, простившись с этими стенами, Надолго в них одних оставить нас.
Ты без богатства век протопчешься на месте, Но хуже, если есть оно - и нету чести!
Найдется ли еще на свете существо, Что ищет гибели для рода своего? И только человек при случае удобном Охотно нанесет ущерб себе подобным.
Один лишь человек счастливым быть не может, Нас вечно что-нибудь снедает, мучит, гложет.
Времена не выбирают В них живут и умирают.
Какое счастье, благодать Ложиться, укрываться, С тобою рядом засыпать, С тобою просыпаться!
Сюда — цветы, тюльпан и мак, Бокал с вином — туда. «Скажи, ты счастлив?» — «Нет». — «А так?» «Почти». — «А так?» — «О да!»
Мы добрых граждан позабавим И у позорного столпа Кишкой последнего попа Последнего царя удавим.
И, обходя моря и земли, Глаголом жги сердца людей.
Пока свободою горим, Пока сердца для чести живы, Мой друг, отчизне посвятим Души прекрасные порывы!
Выпьем, добрая подружка Бедной юности моей, Выпьем с горя; где же кружка? Сердцу будет веселей.
Буря мглою небо кроет, Вихри снежные крутя; То, как зверь, она завоет, То заплачет, как дитя
Беда стране, где раб и льстец Одни приближены к престолу, А небом избранный певец Молчит, потупя очи долу.
Внемлите истине полезной: Наш век — торгаш; в сей век железный Без денег и свободы нет.
У Кларисы денег мало, Ты богат; иди к венцу: И богатство ей пристало, И рога тебе к лицу.