— А! Константин Дмитрич! Опять приехали в наш развратный Вавилон. Что, Вавилон исправился или вы испортились?

Все прекрасное умирает в человеке, но не в искусстве.

Красота воспитывает людей, это один из самых серьезных способов нравственного воздействия.

Главная наша беда в том, что у нас чуть ли не каждый начинает свой разговор словами: «Главная наша беда в том, что...»

Когда мне было лет двенадцать, я часто думал о том, что я, наверное, гений, но этого никто не замечает. Я думал: «Я или гений, или сумасшедший. Который из них? Сумасшедшим я быть не могу, потому что не сижу в психушке. Значит, я гений». Я хочу сказать, что гениальность, видимо, одна из форм сумасшествия.