Федор Михайлович Достоевский (12)

Что есть ад? Страдание о том, что нельзя более любить.

Любовь деятельная сравнительно с любовью мечтательною есть дело жестокое и устрашающее.

По моему правилу, во всякой женщине можно найти чрезвычайно, черт возьми, интересное, чего ни у которой другой не найдешь, – только надобно уметь находить.

Кажется, вся беда его характера заключалась в том, что думал он о себе несколько выше, чем позволяли его истинные достоинства.

Положим, я, например, глубоко могу страдать, но другой никогда ведь не может узнать, до какой степени я страдаю, потому что он другой, а не я.

Нет, широк человек, слишком даже широк, я бы сузил.

Взять ли силою или смиренною любовью? Всегда решай — возьму смиренною любовью. Решишься так раз и навсегда и весь мир покорить возможешь.

В большинстве случаев люди, даже злодеи, гораздо наивнее и простодушнее, чем мы вообще о них заключаем.

Русские люди вообще широкие люди... широкие, как их земля...

Нет, на родине лучше: тут, по крайней мере, во всем других винишь, а себя оправдываешь.

О, низкие характеры! Они и любят, точно ненавидят...

И как это любить двух? Двумя разными любвями какими-нибудь?

Казалось бы, счастье повернулось к нашему герою задом.

Типичность — как ординарность, которая ни за что не хочет остаться тем, что она есть, и во что бы то ни стало хочет стать оригинальною и самостоятельною, не имея ни малейших средств к самостоятельности.

Разум, наука и реализм могут создать лишь муравейник, а не социальную гармонию, в которой бы можно было ужиться человеку.

Искусство есть такая потребность для человека, как есть и пить. Потребность красоты и творчества, воплощающего ее, — неразлучна с человеком, и без нее человек, может быть, не захотел бы жить на свете.

Счастье не в одних только наслаждениях любви, а в высшей гармонии духа.

Душа исцеляется рядом с детьми.

Без детей нельзя было бы так любить человечество.

Соприкосновение с природой есть самое последнее слово всякого прогресса, науки, рассудка, здравого смысла, вкуса и отличной манеры.

Идея о бессмертии — это сама жизнь, живая жизнь, ее окончательная формула и главный источник истины и правильного сознания для человечества.

Без идеалов никогда не может получиться никакой хорошей действительности.

Париж — единственный город в мире, где можно страдать, но не быть несчастным.

Учитесь и читайте. Читайте книги серьезные. Жизнь сделает остальное.

Велика радость любви, но страдания так велики, что лучше не любить вовсе.

Совесть — это действие Бога в человеке.

Нет, кто любит, тот не рассуждает.

Я странно читаю, и чтение странно действует на меня. Что-нибудь, давно перечитанное, почитаю вновь и как будто напрягусь новыми силами, вникаю во все, отчетливо понимаю и сам извлекаю умение создавать.

Исчезает честь — остается формула чести, что равносильно смерти чести.

Нет такой идеи, такого факта, которого бы нельзя было опошлить и представить в смешном виде.