Федор Михайлович Достоевский (11)

Раз отвергнув Христа, ум человеческий может дойти до удивительных результатов. Это аксиома.

Без высшей идеи не может существовать ни человек, ни нация.

Без зачатков положительного и прекрасного нельзя выходить человеку в жизнь из детства, без зачатков положительного и прекрасного нельзя пускать поколение в путь.

Я не хочу быть праведным — ибо я изменяю сам себе,
Я не хочу быть грешником — ибо я ни в чём не виноват,
И я не хочу выбирать — ибо чувства одинаково сильны.

Я люблю, бродя по улицам, присматриваться к иным совсем незнакомым прохожим, изучать их лица и угадывать: кто они, как живут, чем занимаются и что особенно их в эту минуту интересует.

Я думаю, самая главная, самая коренная духовная потребность русского народа есть потребность страдания, всегдашнего и неутолимого, везде и во всём.

Кто легко склонен терять уважение к другим, тот прежде всего не уважает себя.

У русского народа даже в счастье непременно есть часть страдания, иначе счастье его для него неполно.

Всякий, кто бы он ни был и как бы он ни был унижен, хоть и инстинктивно, хоть бессознательно, а всё-таки требует уважения к своему человеческому достоинству.

В женском характере есть такая черта, что если, например, женщина в чем виновата, то скорей она согласится потом, впоследствии, загладить свою вину тысячью ласк, чем в настоящую минуту, во время самой очевидной улики в проступке, сознаться в нем и попросить прощения.

Она сама нарочно растравляет свою рану, чувствуя в этом какую-то потребность, — потребность отчаяния, страданий.

У меня воображение, а у тебя действительность.

В иных натурах, нежно и тонко чувствующих, бывает иногда какое-то упорство, какое-то целомудренное нежелание высказаться и выказать даже милому себе существу свою нежность не только при людях, но даже и наедине; наедине еще больше; только изредка прорывается в них ласка, и прорывается тем горячее, тем порывистее, чем дольше она была сдержана.

Ты не понял всего. Будь счастлив с кем хочешь. Не могу же я требовать у твоего сердца больше, чем оно может мне дать.

Выскочи русский человек чуть-чуть из казённой, узаконенной обычаем колеи – и он сейчас же не знает, что делать.

Увы, всё делалось во имя любви, великодушия, чести, а потом оказалось безобразным, нахальным, бесчестным.

А адвокат известно что: адвокат — нанятая совесть.

Самое простое понимается всегда лишь под конец, когда уж перепробовано всё, что мудреней или глупей.

Я мелочен лишь в мелочах.

А за много ль счастья ты свое горе купила?

Наш русский либерал прежде всего лакей и только и смотрит, как бы кому-нибудь сапоги вычистить.

Увы, бедной женщине так хотелось быть ещё обманутою!

Вся вторая половина человеческой жизни составляется обыкновенно из одних только накопленных в первую половину привычек.

Россия есть игра природы, но не ума.

Правительство нарочно опаивает народ водкой, чтоб его абрютировать и тем удержать от восстания.

Ах, как жаль, что нет пролетариев! Но будут, будут, к этому идет...

Но одно или два поколения разврата теперь необходимо.

Человеку кроме счастья, так же точно и совершенно во столько же, необходимо и несчастие!

Любовь такое бесценное сокровище, что на нее весь мир купить можешь, и не только свои, но и чужие грехи еще выкупишь.

Вы, сударь, не презирайте меня: в России пьяные люди у нас самые добрые. Самые добрые люди у нас и самые пьяные.