Искусство (2)

Искусство - это зеркало, но отражает оно не жизнь, а зрителя.

Линн, послушай старших: оставь искусство! Действуй по плану "А" — хватайся за первого попавшегося богача.

Грусть для меня – это нечто особенное, моя ежедневная медитация, единственное искусство, каким я владею.

Искусство слушать почти равносильно искусству хорошо говорить.

Всякое искусство есть подражание природе.

Искусство есть ни что иное, как созерцание мира в состоянии милостивого просветления. Показывать бога за каждой вещью — вот что такое искусство.

Искусство вечно, жизнь коротка.

Дипломатия — это искусство откладывать принятие решения до тех пор, пока проблема не исчезнет сама собой.

Искусство более великодушно, чем люди.

— Гарри! На два слова, Гарри!
— Ты знаешь, мне хорошо и здесь.
— Но Гарри, ты же не собираешься просидеть весь сеанс под стойкой?
— Билли, сеанса не будет.
— Будет, Гарри, будет! Искусство не горит!

Писать об искусстве нельзя. Его можно только чувствовать.

Искусство быть счастливым заключается в способности находить счастье в простых вещах.

Даже самая маленькая кошка – это произведение искусства.

Если вы всерьёз хотите разочаровать родителей, а к гомосексуализму душа не лежит, — идите в искусство.

Повсюду, где варят искусство
из трезвой разумной причины,
выходит и вяло и грустно,
как секс пожилого мужчины.

Дружба бесполезна и не нужна, как философия, как искусство, как тварный мир, который Бог не обязан был творить. Она не нужна жизни, она — из тех вещей, без которых не нужна жизнь.

Если бы повысилось искусство вести беседу, понизилась бы рождаемость.

Искусство — загадка!

Кто видит человеческое лицо правильно: фотограф, зеркало или художник?

Люди искусства хотят превратить мгновения в вечность.

Жизнь — это искусство извлекать значительные выгоды из незначительных обстоятельств.

Именно наипревосходнейшие создания всякого искусства, благороднейшие произведения гения для тупого большинства людей вечно должны оставаться закрытыми книгами и недоступными для него, отделенного от них широкой пропастью, подобно тому, как общество государей недоступно для черни. Правда, и величайшие тупицы признают в силу авторитета признанные великие произведения, из боязни выдать собственную слабость; но втихомолку они постоянно готовы высказать над ними свой обвинительный приговор, как только им предоставят надежду, что им это позволят безнаказанно. Тут вырывается на простор их долго сдерживаемая ненависть ко всему великому и прекрасному, которое никогда их не привлекало и тем унижало, и к виновникам оного. Ибо вообще для добровольного и свободного признания и оценки чужого достоинства необходимо иметь собственное.

Искусство старения заключается в том, чтобы быть для молодых опорой, а не препятствием, учителем, а не соперником, понимающим, а не равнодушным.

Я не терплю театра, вижу в нем, в исторической перспективе, примитивную и подгнившую форму искусства, которая отзывает обрядами каменного века и всякой коммунальной чепухой, несмотря на индивидуальные инъекции гения, как, скажем, поэзия Шекспира или Вен Джонсона, которую, запершись у себя и не нуждаясь в актерах, читатель автоматически извлекает из драматургии.

Кто приблизится к храму Муз без вдохновения, веруя, что достойно лишь мастерство, останется неумелым, и его самонадеянные стихи померкнут пред песнями безумцев.

Искусство управления состоит в том, чтобы не позволять людям состариться в своей должности.

Я пытался сделать невозможное — нарисовать сам свет.

Становиться с годами моложе — вот истинное искусство жизни.

И всегда помни, что мрамор, пусть самый дорогой, ничего не стоит, и что истинную ценность он получает лишь тогда, когда его превратит в чудо искусства рука ваятеля. Будь же таким ваятелем... Недостаточно только любить, надо уметь любить и надо уметь научить любви. Ведь наслаждение испытывает и плебей, и даже животные, но настоящий человек тем собственно от них и разнится, что обращает любовь как бы в благородное искусство и, наслаждаясь ею, знает об этом, осознаёт божественную её сущность и тем самым насыщает не только тело, но и душу.

Крайности — это границы, за которыми кончается жизнь, и страсть к экстремизму, в искусстве и политике, суть замаскированная жажда смерти.