Джером К. Джером (2)

Когда яркое пламя любви перестаёт мерцать, веселее горит огонек привязанности.

Память подобна населённому нечистой силой дому, в стенах которого постоянно раздаётся эхо от невидимых шагов. В разбитых окнах мелькают тени умерших, а рядом с ними — печальные призраки нашего былого «я».

Половина населения земного шара систематически держится в узах невежества ради удовольствия и выгоды другой половины.

Любовь вспыхивает таким же ярким пламенем в груди последнего негодяя, как и в гордом сердце добродетельного человека.

Кошки — разумные существа и воздают вам должное, считая, что и у вас имеется ум.

Есть тщеславие павлина, и есть тщеславие орла.

Человек не может вполне оценить своё счастье, пока оно ничем не омрачено.

Нерушимое счастье у домашнего очага пресыщает и утомляет.

Ничто другое не раздражает меня настолько сильно, чем люди, которые сидят и ничего не делают, когда что-то делаю я.

Это единственный способ заставить чайник закипеть. Если только он заметит, что вы нетерпеливо ждете, чтобы он закипел, — он даже и зашуметь не подумает. Надо отойти и приступить к еде, как будто вы и не собираетесь пить чай. Ни в коем случае не следует оглядываться на чайник, тогда вы скоро услышите, как он фыркает и плюется, отчаянно желая напоить вас чаем.

Честность — лучшая политика, если, конечно, вам не дарован талант убедительно лгать.

Когда человек впервые сделал одежду из фиговых листков, чтобы скрыть свое тело, он в то же время надел маску лицемерия, чтобы скрыть свои мысли.

Срывайте радости цветы, пока они цветут.

Когда человек теряет веру в себя, он подобен воздушному шару, из которого улетучился газ.

Всё кажется привлекательным сквозь смягчающую дымку времени.

Жизнь, наполненная одними лишь радостями, однообразна. Я иногда задумываюсь, не считают ли святые в раю полнейшую безмятежность своего существования тяжким бременем. По мне, вечное блаженство способно свести с ума.

Мы приобрели опыт, а за опыт, как говорится, сколько ни заплати – не переплатишь.

Всё на свете имеет свою оборотную сторону, как сказал один человек, когда у него умерла теща и пришлось раскошелиться на похороны.

Если я поймаю сорок штук, я буду рассказывать что поймал пятьдесят, и так далее. Но больше я прибавлять не буду, потому что врать — грех.

В молодости мы решаемся делать попытки достать то, что нам нужно, достигнув зрелого возраста, мы удовольствуемся тем, что можно достать.

Человек всегда остается таким, каким он создан. Не воображайте, что вы можете разбирать его на части и улучшать по своему разумению.

Мы пьём за здоровье друг друга и портим собственное здоровье.

Возраст и опыт научили меня, что в жизни почти нет места стопроцентной уверенности.

Наш мир — это юдоль скорбей, и человек создан, чтобы страдать, как солнце — чтобы светить.