Книги на злобу дня умирают вместе со злободневностью.
Объясненная шутка перестает быть шуткой.
Видеть и делать новое — очень большое удовольствие.
Рай там, где я.
Все противоположности сходятся в сердце женщины.
Все люди рождаются на свет с носом и пятью пальцами на руке, и ни один из них не появляется на свет с понятием о Боге.
Женщина — это человеческое существо, которое одевается, болтает и раздевается.
Не бедность невыносима, а презрение. Я могу обходиться без всего, но я не хочу, чтобы об этом знали.
Большинство людей умирает, так и не поживши.
Поэзия говорит больше, чем проза, при помощи меньшего количества слов.
Доброта требует доказательств, красоте же они не нужны.
Все рассуждения мужчин не стоят одного чувства женщины.
С помощью искусства природа творит чудеса.
Из маленькой хижины может выйти великий человек.
История всех времён учит, что дух, подвергаемый давлению извне, только укрепляет свои внутренние силы и что часто времена, кажущиеся самыми неблагоприятными для развития наук, приносят самые замечательные плоды.
Я не девица, и если уж заточение, то — в мужском монастыре!
Сердце — это крепость, которую легче завоевать, чем удержать.
Искренняя сердечная связь – это театральная пьеса, в которой акты самые короткие, а антракты самые длинные.
У чрезмерной радости те же признаки, что и у чрезмерной скорби.
В этом мире я только подкидыш.
Жениться совсем не трудно, трудно быть женатым.
Нередко дар богов бывает божьей карой.
Страшно подумать, сколько памятников и произведений искусства погубили революции.
Самый опасный момент для плохого режима — когда он начинает реформироваться.
Происхождение всегда накладывает отпечаток на народы. Обстоятельства, в которых рождаются нации и которые служат их становлению, оказывают воздействие на все их будущее развитие.
Порицать молодого человека за то, что он влюблен, все равно что упрекать кого-нибудь в том, что он болен.
Прежде люди скользили по моей душе, нанося царапины не более глубокие, чем карандаш на бумаге, а сейчас они топчутся внутри меня, как в трамвае.
Жаль, что нет в человеке прерывателя, который бы перегорал от слишком сильного накала и размыкал цепь, спасая аппарат от гибели.
Без внешней экспансии авторитарные государства не живут.
О Мандельштаме говорили критики, якобы он отгородился книжным щитом от жизни. Во-первых, это не книжный щит, а щит культуры. А во-вторых, это не щит, а меч. Каждое стихотворение Мандельштама — нападение.