— За окном спешат люди, они меня не видят. Они спешат, садятся в поезд, такси... Им есть куда и к кому ехать, а я сижу и жду, жду...
— И чего вы ждёте?
— Вдруг что-нибудь произойдёт.

В его груди непрерывно вели борьбу чувства, данные ему природой, и чувства, привитые воспитанием, решить же, за которыми останется победа, предстояло его страстям, пока еще не вступившим в игру.

Но... бывают такие минуты,
Когда страшно и пусто в груди...
Я тяжел — и немой и согнутый...
Я хочу быть один... уходи!

Откровенное злодейство торжествует недолго, ложные же добродетели ввергают народный дух в непоправимые заблуждения.

В комнате сидели три леди и один джентльмен. Я не простоял у окна и пяти минут, как у меня сложилось впечатление, что все они — подхалимы и жулики, но что каждый из них делает вид, будто не знает, что остальные — подхалимы и жулики, потому что, признав это, каждый тем самым должен был и себя причислить к подхалимам и жуликам.