Валентин Пикуль (2)

Россия – это такая страна, которой можно нанести поражение, но которую нельзя победить!

Молодости свойственна любовь к оружию, которое как бы дополняет недостаток наших моральных сил.

Социалисты требуют распределения жизненных благ из принципа «всем поровну», но я сторонник древней латинской формулы: «каждому своё».

Уж больно много воровать стали. И кто богаче, тот и крадет больше. Признак опасный! Недаром в древнем Китае мудрецы говорили: государство разрушается изнутри, а внешние силы лишь завершают его поражение...

Россия безразлична к жизни человека и к течению времени.

Прочитав одну книгу, считаешь себя мудрецом, десять книг — ты учёный, а когда постигнешь целую библиотеку, то — невежда. И это понятно: шире круг вопросов, на которые в книгах нет ответов.

В жизни так: кто упал, тот наковальня, кто поднялся — молот. Если на хочешь быть наковальней — становись молотом.

Когда немец встречает добропорядочного нищего, он дает ему работу. Когда русский встречает лентяя-нищего, он дает ему милостыню. Отсюда и явилось изобилие попрошаек.

Разве Россия когда-либо была к чему-либо готова? Это же ведь естественное её состояние — быть постоянно неготовой.

Чиновники — это трутни, пишущие законы, по которым человеку не прожить.

Пока остается хоть ничтожный шанс на сохранение мира, Россия никогда ни на кого не нападет.

В истории немало примеров, когда посредственность венчается лаврами, ибо — на фоне всеобщего безголосья — воробьи всегда с успехом заменяют соловьев.

Я достаточно пожил в России — здесь трудно жить, но дышится легче, чем в Европе.

Вот за что я люблю историю! Человек, проживший век без знания ее, обладает опытом лишь одного поколения, иначе говоря, опытом своей краткой жизни. Человек же, знающий историю, суммирует в себе опыт множества поколений.

Славянский пирог не может быть разломлен. Он может слегка обкрошиться по краям.

Так всегда: пока мы счастливы и богаты, не знаешь, куда гостей рассадить, а стоит хрустнуть судьбе — калачом не заманишь.

Я согласен подставить себя под пули, но только под вражеские. Ждать, когда тебя убьют свои, противно.

У людей, которые воюют, нервы всегда на взводе. Можно быть героем в сражении, но потом станешь психовать из-за того, что тебе в миске с супом попался чей-то волос.

— Я уже не думаю, как бы мне хорошо прожить. С некоторых пор я стал больше заботиться, как бы мне хорошо помереть...

Любимое зрелище богов — видеть человека, вступившего в борьбу с непреодолимым препятствием.

— Что такое большинство? Это самое настоящее г...! Быть в составе большинства – участь скотского быдла. Большинство существует для того, чтобы его презирать!

Правду никогда нельзя скрыть целиком, как нельзя и раскрыть ее до конца.

Уничтожить бюрократию стало теперь невозможно, ибо уничтожение её придется поручить тем же самым бюрократам. Но, даже уничтожив старую бюрократию, они тут же породят новую, ещё более прожорливую, более выносливую и живучую.

Истина никогда не может быть окончательной: за освоением первой следуют поиски второй, а потом третьей. Истина — это постоянный процесс уничтожения старого и возрождения нового.

Одна в нем беда – видит людей не такими, какие они есть, а такими, какими он хотел бы их видеть.

Какая же Русь без разбойников? Коли правители да воеводы разбойничают, так и простой народ, под стать им, на большую дорогу выходит.

Не имея понятия о свободе, русские путают ее со своеволием.

Ах, сколько было врагов народа! Но я вижу их не за колючей проволокой Колымы или Воркуты, а в тишайших и теплых кабинетах Кремля.

На войне есть такой дурацкий обычай, когда люди стреляют один в другого.

Здесь полная свобода слова, зато нет свободы печати из-за отсутствия самой печати...