“Отверженные” (Виктор Гюго) (5)

Юность — улыбка будущего, обращенная к неведомому, то есть к самому себе. Быть счастливой — естественно для юности, самое дыхание её как будто напоено надеждой.

Удел множества людей именно таков: проявлять себя наполовину.

Дозволенное зло является одним из проявлений добра.

Учите невежественных людей всему, чему только можете; общество виновно в том, что у нас нет бесплатного обучения; оно несет ответственность за темноту. Когда душа полна мрака, в ней зреет грех. Виновен не тот, кто грешит, а тот, кто порождает мрак.

Ненависть к роскоши — это ненависть неразумная. Она влечет за собой ненависть к искусству.

Насмешка над веком освобождает от труда понимать его.

Каторга создает каторжника.

Дурной знак для больного — эти таинственные диалоги врача с самим собой!

Сосредоточение Вселенной в одном существе, претворение одного существа в божество — это и есть любовь.

Всякий раз, когда дует ветер, он больше разметывает людских надежд, чем небесных туч.

Сила и смелость таинственными путями передаются от одного существа к другому.

То, что ночью причиняет страх, днем вызывает любопытство.

От неё не осталось ничего, кроме прекрасных больших глаз, на которые больно было смотреть, потому что, будь они меньше, в них, пожалуй, не могло бы уместиться столько печали.

Иногда слова умиления заканчиваются взрывом смеха; иногда сразу после весёлой шутки наступает серьёзное настроение.

Молодость — пора быстрых сближений и скорого зарубцевания ран. В эти годы все можно узнать по лицу. Достаточно взглянуть на друга, чтобы всё понять.

Для того чтобы человечество двигалось вперед надо, чтобы оно видело на вершинах перед собою великие примеры мужества.

Бесприютные дети — одно из самых ужасных общественных зол. Все преступления взрослого зарождаются в бродяжничестве ребенка.

В минуты крайности нас часто посещают вспышки молнии, которые иногда ведут за собой просветление, иногда же наоборот, — ослепляют.

Движения сердца, начинающего любить, полны таинственности.

Грубые характеры имеют одну общую черту с характерами наивными; и те и другие способны на резкие переходы от одной крайности к другой.

Нигде ум не встречает таких необычайных проблесков, такого таинственного мрака, как в человеческой душе; нет ничего страшнее, сложнее, таинственнее и бесконечнее.

Зима превращает падающую с неба воду и сердца людей в камень.

Он во всем высокомерно сомневался, а это придаёт человеку большую силу в глазах людей наивных.

Существует такого рода бегство, похожее, скорее, на искание встреч.

Великая скорбь — это божественный и грозный луч, преображающий лица несчастных.

Радость, доставляемая нами другому, пленяет тем, что она не только не бледнеет, как всякий отблеск, но возвращается к нам ещё более яркой.

Великий долг современного мыслителя — выслушать сердце и легкие цивилизации.

Под предлогом возврата к здравому смыслу не следует опускаться слишком низко.

Совершенно так же, как от соседства с зябнущими происходит убыль тепла, от близости к лицам, заслуживающим презрение, происходит убыль уважения.

Счастье всухомятку похоже на черствый хлеб. Им можно закусить, но нельзя пообедать.