Михаил Лермонтов (5)

Слава — это удача, и чтоб добиться ее, надо только быть ловким.

Честолюбие есть ни что иное как жажда власти, а первое мое удовольствие — подчинять моей воле все, что меня окружает; возбуждать к себе чувство любви, преданности и страха — не есть ли первый признак и величайшее торжество власти?

Надо мною слово жениться имеет какую-то волшебную власть: как бы страстно я ни любил женщину, если она мне даст только почувствовать, что я должен на ней жениться, — прости любовь! Мое сердце превращается в камень, и ничто его не разогреет снова. Я готов на все жертвы, кроме этой; двадцать раз жизнь свою, даже честь поставлю на карту... Но свободы моей не продам.

Когда хвалят глаза, то это значит, что остальное никуда не годится.

Говорят, что въехавши раз в петербургскую заставу, люди меняются совершенно.

Москва только великолепный памятник, пышная и безмолвная гробница минувшего.

Никакая книга не может выучить быть счастливым.

Я не сотворен для людей теперешнего века и нашей страны; у них каждый обязан жертвовать толпе своими чувствами и мыслями.

Презрение! Как оно похоже на участие, как эти два чувства близки друг другу! Как смерть и жизнь!

Господа! Когда-то русские будут русскими?

Как легко, сделав человека несчастным, сказать ему: будь счастлив! — всё на свете может поправиться!

Он не знал, что есть цветы, которые чем более за ними ухаживают, тем менее отвечают стараниям садовника; он не знал, что, слишком привязавшись к мечте, мы теряем существенность.

Подлые души завидуют всему, даже обидам, которые показывают некоторое внимание со стороны их начальника.

Частная известность уж есть острый нож для общества.

Об чем женщины не плачут: слезы их оружие нападательное и оборонительное. Досада, радость, бессильная ненависть, бессильная любовь имеют у них одно выражение.

Час разлуки, час свиданья -
Им ни радость, ни печаль;
Им в грядущем нет желанья
И прошедшего не жаль.

Я все былое бросил в прах:
Мой рай, мой ад в твоих очах.
Люблю тебя нездешней страстью,
Как полюбить не можешь ты:
Всем упоением, всей властью
Бессмертной мысли и мечты.

Глупец, кто в женщине одной
Мечтал найти свой рай земной.

Мне скажут: можно отучиться,
Натуру победить. Дурак, кто говорит;
Пусть ангелом и притворится,
Да черт-то все в душе сидит.

Князь! И три тысячи душ! А есть ли у него своя в придачу?

Душа или покоряется природным склонностям, или борется с ними, или побеждает их. От этого — злодей, толпа и люди высокой добродетели.

Странная вещь сердце человеческое вообще, и женское в особенности!

Есть необъятное наслаждение в обладании молодой, едва распустившейся души!

Любовь, которую мы читаем в глазах, ни к чему женщину не обязывает, тогда как слова...

И к свисту пули можно привыкнуть.

Неужели, думал я, мое единственное назначение на земле — разрушать чужие надежды? С тех пор как я живу и действую, судьба как-то всегда приводила меня к развязке чужих драм, как будто без меня никто не мог бы ни умереть, ни прийти в отчаяние!

Мне, однако, приятно, что я могу плакать!

Неужто я влюблен? Я так глупо создан, что этого можно от меня ожидать.

Я смеюсь над всем на свете, особенно над чувствами.

Мне хотелось вас заставить рассказать что-нибудь; во-первых, потому что слушать менее утомительно; во-вторых, нельзя проговориться; в-третьих, можно узнать чужую тайну; в-четвертых, потому что такие умные люди, как вы, лучше любят слушателей, чем рассказчиков.