Мераб Мамардашвили

Есть две вещи, которые всегда только личные: это смерть (умираешь только ты сам, за тебя никто не умирает) и – вторая вещь – понимание; понимать можно тоже только самому, акт понимания – абсолютно личный.

Мы живы в той мере, в какой оживляем других.

Мы отражены в тысячах зеркал, которые не собираем, хотя эти отражения и есть мы.

Запастись на все случаи жизни правилами невозможно, на все случаи жизни можно запастись только собственным содержанием.

Философия есть гигиеническое занятие незнанием.

Россия — страна вечной беременности. Всё время что-то происходит, но ничего не случается.

Человек есть усилие быть человеком.

Свобода — это когда свобода одного упирается в свободу другого и имеет эту последнюю своим условием.

Никогда не нужно бояться зайти слишком далеко, потому что истина – еще дальше.

Сознание есть блокировка спонтанных сдвигов и хаотических движений в нашей душе.

Смерть не наступает после жизни — она участвует в самой жизни. В нашей душевной жизни всегда есть мертвые отходы или мертвые продукты повседневной жизни. И часто человек сталкивается с тем, что эти мертвые отходы занимают все пространство жизни, не оставляя в ней места для живого чувства, для живой мысли, для подлинной жизни.

Страшно не жить во сне, страшно проснуться в чужом сне.

В искусстве и философии человек занимается в конечном счете одним и тем же: отдает себе отчет о самом себе.

Нравственные мотивы творца непосредственно зависят от того, какой образ самого себя он строит.

Бытие — это то, чего никогда не было и никогда не будет, но есть сейчас.

Поэзия — это чувство собственного существования.

Точность мышления есть нравственная обязанность того, кто к этому мышлению приобщен.

Человеческая мысль может идти миллионами разных путей, и нет такого ответа, на который не было бы тысячи вопросов.

Прошлое — это самое страшное, что у нас есть. И что с ним делать — это самая большая проблема.

Графоманство – это писательство, внутри которого ничего не происходит.