Генрих Белль

Даже от дьявола можно скрыться, но от соседей не скроешься.

Общеизвестно, что именно неудачливые ухажеры имеют обыкновение хвастаться своими успехами у женщин.

Не хотел бы я быть на месте женщины. Женщины всегда ждут... ждут... ждут... ждут...

На этом свете нет ни благодарности, ни справедливости, а другого света тоже, между прочим, не предвидится.

Кто не выносит несправедливости, тот обязательно впутается в политику.

Молчание — хорошее оружие.

Я убью тебя, искрошу, изрежу тебя на куски своим оружием, а это страшное оружие — моя улыбка, которая мне ничего не стоит, простое движение мускулов, механизм, который легко привести в движение. У меня больше боеприпасов, чем было у твоих пулеметов, а стоят они мне так же мало, как тебе стоили твои.

Но он любил её вопреки всему, очень любил — и знал, что с этой женщиной он мог бы не только спать, но и говорить, говорить подолгу и часто, а как мало на свете женщин, с которыми можно не только спать, но и говорить обо всём.

Даже у тупоумия есть свои границы, которые нельзя переступать.

Семья без белых ворон какая-то пресная и лишённая характера.

Женская улыбка — чудодейственный бальзам, от которого светлеют нахмуренные лица мужчин.

— Ваши благодеяния, пожалуй, еще страшнее ваших злодеяний.

Вы обращаетесь с любовью, как с бенгальским огнём, а она — динамит.

Нужно зайти слишком далеко, чтобы знать, как далеко можно зайти.

Человек, едущий за границу, предпочитает оставлять дома все недостатки своей страны.

Кладбища полны людей, без которых мир не мог обойтись.

Бесстыдно — это то, что делают дети, безнравственно — то, что делают взрослые.

Вы никогда не знали, что такое честь, потому что не знали, что такое бесчестье.

Все люди братья, даже если они враги.

Надо оплакивать погибших детей, а не проигранные войны.

Воспоминания ни в коем случае нельзя размораживать, не то ледяные узоры превратятся в тепловатую грязную водичку; нельзя воскрешать прошлое, нельзя извлекать строгие детские чувства из размякших душ взрослых людей.

Взрослые люди отправляются в те места, где прошло их детство, только если им хочется погрустить.

Ты, видно, здесь новичок и плохо знаешь людей — их скуку можно разогнать только какой-нибудь новой религией, и чем глупее, тем лучше.

Не надо тревожить ушедших мгновений, не надо их воскрешать.

На свете совсем не так много людей, в присутствии которых можно плакать.

То, что тешит одного, может смертельно ранить другого.

Есть поступки, которые нельзя искупить даже раскаянием.

Нет, я не примирился с миром, в котором одно движение руки или одно неправильно понятое слово могут стоить человеку жизни.

Пренебрежение, облеченное в вежливую форму, действует сильнее всего.

И снова будущее показалось мне более реальным, чем настоящее, которое, едва успев свершиться, погружалось в темное небытие.