Франсуа де Ларошфуко (4)

Любовь для души любящего означает то же, что душа — для тела, которое она одухотворяет.

Людские ссоры не длились бы так долго, если бы вся вина была на одной стороне.

Мудрость для души — то же, что здоровье для тела.

Наше самолюбие больше страдает, когда порицают наши вкусы, чем когда осуждают наши взгляды.

Не доброта, а гордость обычно побуждает нас читать наставления людям, совершившим проступки.

Похвала полезна хотя бы потому, что укрепляет нас в добродетельных намерениях.

Самый верный признак врождённых высоких достоинств — это отсутствие врождённой зависти.

Скрыть наши истинные чувства труднее, чем изобразить несуществующие.

Тому, кто не доверяет себе, разумнее всего молчать.

Умеренность счастливых людей проистекает из спокойствия, даруемого неизменной удачей.

Хотя судьбы людей очень несхожи, но некое равновесие в распределении благ и несчастий как бы уравнивает их между собой.

Умеренность того, кому благоприятствует судьба, — это обычно или боязнь быть осмеянным за чванство, или страх перед потерей приобретённого.

Умеренность — это боязнь зависти или презрения, которые становятся уделом всякого, кто ослеплён своим счастьем; это суетное хвастовство мощью ума.

Учтивость ума заключается в способности думать достойно и утончённо.

Человек никогда не бывает так счастлив или так несчастлив, как это кажется ему самому.

Лицемерие — это дань уважения, которую порок платит добродетели.

Люди, верящие в свои достоинства, считают дол­гом быть несчастными, дабы убедить таким образом и других и себя в том, что судьба еще не воздала им по заслугам.

Мы всего боимся, как и положено смертным, и всего хотим, как будто награждены бессмертием.

Боится презрения лишь тот, кто его заслуживает.

Мы любим больше сам факт дарения, чем тех, кому мы дарим.

В серьёзных делах следует заботиться не столько о том, чтобы создавать благоприятные возможности, сколько в том, чтобы их не упускать.

Гордость свойственна всем людям; разница лишь в том, как и когда они её проявляют.

Дальновидный человек должен определить место для каждого из своих желаний и затем осуществлять их по порядку. Наша жадность часто нарушает этот порядок и заставляет нас преследовать одновременно такое множество целей, что в погоне за пустяками мы упускаем существенное.

Есть люди, которым на роду написано быть глупцами: они делают глупости не только по собственному желанию, но и по воле судьбы.

Изящество для тела — это то же, что здравый смысл для ума.

Кто не способен на великое, тот щепетилен в мелочах.

Легче пренебречь выгодой, чем отказаться от прихоти.

Напускная важность — особая манера себя вести, придуманная для пользы тех, кому приходится скрывать недостаток ума.

Наши прихоти куда причудливее прихотей судьбы.

Ревность до некоторой степени разумна и справедлива, ибо она хочет сохранить нам наше достояние или то, что мы считаем таковым, между тем как зависть слепо негодует на то, что какое-то достояние есть и у наших ближних.