Давно уже пережил я основания своих мнений. Мне пришлось бы быть бочкой памяти, если бы хотел я хранить все основания своих мнений.
Нас окружает больше предметов, чем это необходимо для существования.
Сотни лет назад люди стремились к полному господству над человеческим сознанием. Но один человек ничто, по сравнению с тем, чего может добиться человечество.
Если он думает, что взлетает с пола, и я одновременно думаю, что вижу это, так оно и есть.
Они могут выяснить до мельчайших подробностей все, что ты делал, говорил и думал, но душа, чьи движения загадочны даже для тебя самого, остается неприступной.
Бежать было некуда. У вас ничего не оставалось своего, разве что несколько кубических сантиметров внутри черепной коробки.
Действительность оказывает давление только через обиходную жизнь: надо есть и пить, надо иметь кров и одеваться, нельзя глотать ядовитые вещества, выходить через окно на верхнем этаже и так далее.
Неужели вам непонятно, что смерть индивида – это не смерть? Партия бессмертна.
Статистика в первоначальном виде – такая же фантазия, как и в исправленном.
Единственный способ куда-нибудь приехать — это сперва разобраться, куда едешь.
Отчего все живущие так стремятся принудить к молчанию все то, что умерло?
О самом удивительном не говорят; глубокие воспоминания не порождают эпитафий.
Всякое смертное величие есть только болезнь.
Благородство всегда немного угрюмо.
Вероятно, мы, смертные, только тогда можем быть истинными философами, когда сознательно к этому не стремимся.
Невозмутимость равноценна всем светским приличиям.
Изысканная любезность, с какой мы получаем деньги, поистине удивительна, если принять во внимание, что мы серьезно считаем деньги корнем всех земных зол.
Для дела свободы пороки деспота гораздо менее опасны, чем его добродетели.
Только суфлёры обязаны говорить правду.
Мелкие вещи непокорнее больших. Камень можно обойти, можно уклониться от него, а от пыли — не скроешься, иди сквозь пыль.
Ему досталось от дяди весьма приличное наследство, которое он прожил в кредит прежде, нежели получил его, и дважды промотал после того, как вступил во владение им.
Я не боюсь ничего, кроме опасностей.
Он был настолько открытым, что видно было, как голубые и сиреневые мысли пульсируют в венах его рук.
Они работают, чтобы жить, вместо того чтобы работать над созданием машин, которые дали бы им возможность жить, не работая.
У всех глубоких вещей двойственный облик, только посредственность всегда одинакова.
Если бы я мог представить себя богом, я бы стал им.
Нет таких бездн, где не нашлось бы места счастью, и в этом, наверное и состоит вся тайна выживания рода человеческого.
— Вы хоть изредка переписываетесь? — У нас обоих трясется правая рука, а печатать на машинке ни она, ни я не умеем.
Мы провели в ванной довольно много времени. Вакуум, фотоны и я. Это были захватывающие минуты.
Маленький подарок иногда бывает лучше большого. А средние, как правило, вообще оказываются ни то и ни се.