Верующих и неверующих разделяет тончайшая грань, с обеих её сторон — пропасть всеохватывающего невежества. Никто не слеп так, как тот, кто не желает смотреть.

Таким образом, все, говорят, от баб, все дележки от баб, весь бунт от баб: бабы теперь в деревне сильны. Действительно, сколько и я мог заметить, у баб индивидуализм развит еще более, чем у мужиков, бабы еще эгоистичнее, еще менее способны к общему делу — если это дело не общая ругань против кого-либо, — менее гуманны, более бессердечны. Мужик, в особенности если он вне дома, вне влияния баб, еще может делать что-нибудь сообща; он не так считается в общей работе, менее эгоистичен, более способен радеть к общей пользе двора, артели, мира, жить сообща, а главное — мужик не дребезжит, не разводит звяк, не точит. Мужик надеется на свой ум, на свою силу, способность к работе. Баба не надеется ни на ум, ни на силу, ни на способность к работе, баба все упование свое кладет на свою красоту, на свою женственность, и если раз ей удалось испытать свою красоту — конец тогда.

Никто не хочет любить в нас обыкновенного человека.

Истинная свобода – между тем и другим, а не в том или другом только, а значит, она не может быть абсолютной.

Победа тоталитаризма может совпасть с разрушением человечества.