“Благие намерения” (Альберт Лиханов)

Если ты и потерпишь поражение, жизнь этим не кончается. Жизнь свою человек способен начать снова не раз.

Когда не знаете, как поступать, поступайте естественно.

Разве счастье имеет право опаздывать к людям?

Чувства или есть, или их нет. Любовь не компот, ее стаканами не измеряют.

Вот что страшно: понять, что ты все знаешь, но ничего не можешь.

Доброта должна быть разумной. Излишнее добро вредит. Избыток любви человек начинает считать нормой, естественным состоянием. Тогда как излишняя доброта и чрезмерная жесткость – аномальны.

Собственные беды оставляют в душе рубцы и учат человека важным истинам. Это аксиома. Но мне кажется, если человек запоминает только такие уроки, у него заниженная чувствительность. Плакать от собственной боли нетрудно. Трудней плакать от боли чужой.

Сколько ни говори людям об их обязанностях, об их долге, о добрых правилах жизни, не услышат они этих слов, коли собственного нет – силы, чести, понимания...

Воспитать человека можно, только отдав ему часть себя.

Что может вызвать одиночество с детства? Одну боль. И одну злость.

Дорога-то в ад вымощена не намерениями, а намерениями неисполненными.

Как ужасно, когда человек одинок – взрослый человек! – как ужасно, если ему некого обнять, некому поплакать, но как потрясающе ужасно, если человек испытывает одиночество с самых малых лет. Если он всегда одинок!

Сострадание как талант – дано или не дано. Но чаще дано, потому что это особый талант. Без него трудно оставаться человеком.

Не сделать проще, чем сделать.

Есть вещи, которые надо делать независимо от нашей правоты и наших желаний. Не сделать их – преступно.

Молодость легко принимает трудные решения, не очень задумываясь о будущем.

Чем там мостили дорогу в ад, мне все равно. Меня моя дорога интересовать должна.

Опыт приходит быстро, надо только захотеть.

Катастрофы, беды, смерти – это осознать можно, без них мира нет. Но сиротство – оно непостижимо, потому что так просто: детям – всем детям! – нужны родители. Если даже их нет.

Мы поцеловались. «В первый же вечер! – лениво осудила я себя. – Едва знакомы!» Но думать об этом было скучно, а целоваться приятно.