Владимир Маяковский

Партия и Ленин — близнецы-братья —
Кто более матери-истории ценен?
Мы говорим — Ленин, подразумеваем — партия,
Мы говорим — партия, подразумеваем — Ленин.

Я в Париже живу как денди,
Женщин имею до ста.
Мой член как сюжет в легенде,
Из уст переходит в уста.

Брошки блещут на тебе
С платья с полуголого.
Эх, к такому платью бы
Да ещё бы голову.

Одному — бублик, другому — дырка от бублика.
Это и есть демократическая республика.

— Маяковский! Ваши стихи не греют, не волнуют, не заражают!
— Мои стихи не печка, не море и не чума!

Я спокоен, вежлив, сдержан тоже,
Характер — как из кости слоновой точен,
А этому взял бы да и дал по роже:
Не нравится он мне очень.

— Мы с товарищем читали ваши стихи и ничего не поняли.
— Надо иметь умных товарищей.

— Вот вы писали, что «среди грузинов я грузин, среди русских я русский», а среди дураков вы кто?
— А среди дураков я впервые!

Я земной шар чуть не весь обошел, —
И жизнь хороша, и жить хорошо.

Светить всегда, светить везде,
До дней последних донца,
Светить — и никаких гвоздей!
Вот лозунг мой и солнца!

Ведь, если звёзды зажигают —
Значит — это кому-нибудь нужно?

Надо вырвать радость у грядущих дней.
В этой жизни помереть не трудно,
Сделать жизнь значительно трудней.

Вы, товарищ, возражаете, как будто воз рожаете...

Нести не могу —
И несу мою ношу.
Хочу её бросить —
И знаю,
Не брошу!

Если ты меня любишь, значит ты со мной, за меня, всегда, везде и при всяких обстоятельствах.

Я достаю из широких штанин
Дубликатом бесценного груза.
Читайте, завидуйте, я -
Гражданин Советского Союза.

Не человек, а двуногое бессилие.

Да здравствует — снова! — моё сумасшествие!

Я пишу потому, что я больше не в состоянии об этом думать.

У меня в душе ни одного седого волоса,
и старческой нежности нет в ней!
Мир огромив мощью голоса,
иду — красивый, двадцатидвухлетний.

Нет на свете прекраснее одёжы, чем бронза мускулов и свежесть кожи.

Лучше уж от водки умереть, чем от скуки!

Мир опять цветами оброс,
У мира весенний вид.
И вновь встает нерешенный вопрос —
О женщинах и о любви.

Люблю ли я тебя? Я люблю, люблю, несмотря ни на что и благодаря всему, любил, люблю и буду любить, будешь ли ты груба со мной или ласкова, моя или чужая. Всё равно люблю.

Всё меньше любится,
Всё меньше дерзается,
И лоб мой время с разбега крушит.
Приходит страшнейшая из амортизаций —
Амортизация сердца и души.

Где, когда, какой великий выбирал
Путь, чтобы протоптанней и легше?

Были страны богатые более,
Красивее видал и умней.
Но земли с ещё большей болью
Не довиделось видеть мне.

Моя милиция меня бережёт.
Жезлом правит, чтоб вправо шёл.
Пойду направо.
Очень хорошо.

Да будь я и негром преклонных годов
И то, без унынья и лени,
Я русский бы выучил только за то,
Что им разговаривал Ленин.

Если из меня вытряхнуть прочитанное, что останется?