“Триумфальная арка” (Эрих Мария Ремарк) (5)

Я стоял на швейцарской стороне и ел вишни. А косточки сплёвывал в Германию.

Ночью время стоит. Идут только часы.

Вечное дешевое отчаяние — отчаяние ночной темноты. Приходит с темнотой и исчезает вместе с нею.

Я доверяю телу. Оно лучше знает, чего хочет, лучше головы, в которую бог знает что взбредет.

Рождаясь на свет, мы отнюдь не улыбаемся.

Две недели он ничего не читал, и газета показалась ему шедевром классической литературы.

Ничто не повторяется. Повторяемся мы, вот и всё.

Странно, как легко забывается все, кроме запахов.

Лучше на мгновение испытать стыд, зато потом наслаждаться покоем.

Я – ничто, если я одна. Я ничто без тебя.

Мы! Какое необычное слово! Самое таинственное на свете.

Из чужого сердца не выбросишь никого и ничего.

Ревнуют даже к воздуху, которым дышит другой.

Но всё подвижное сильнее неподвижного. Вода сильнее скалы.

Оправдание всегда найдётся. Был бы предлог.

Кем бы ты ни был — поэтом, полубогом или идиотом, все равно, — каждые несколько часов ты должен спускаться с неба на землю, чтобы помочиться. От этого не уйти. Ирония природы.

Ты хороша, как все мечты мужчины, как все его мечты и ещё одна, о которой он и не подозревал.

Судьба никогда не может быть сильнее спокойного мужества, которое противостоит ей.

Покой, камин, книги, тишина... Прежде в этом видели одно мещанство. Теперь это мечты о потерянном рае.

Мы вместе, надолго ли, нет ли — кто знает? Мы вместе, и этого достаточно. К чему нам всякие церемонии?

Как много придумано слов для простого, дикого, жестокого влечения двух человеческих тел друг к другу.

Ничто так не утомляет, как болтовня.

— Мало ли на свете людей, похожих друг на друга.
— Да, но есть лица, которые никогда не забываются.

— Вы знаете русский?
— Так, насколько меня обучил ему Морозов. Главным образом ругательства. В этом смысле русский — просто выдающийся язык.

У того, кто отовсюду гоним, есть лишь один дом, одно пристанище — взволнованное сердце другого человека.

Все несчастья начались с того, что мы обрели способность мыслить.

— Плохая погода, — сказал он.
— Нет, — ответила она. — Для меня хорошая.
— Почему?
— Потому что не надо выходить на улицу.

Она была само упоение, когда пила; сама любовь, когда любила; само отчаяние, когда отчаивалась, и само забвение, когда забывала.

Самое невероятное почти всегда оказывается наиболее логичным.

Утро вечера мудренее. Звучит глупо и затасканно, но это так.