Когда б я долго жил на свете, Должно быть, на исходе дней Упали бы соблазнов сети С несчастной совести моей.
Вот и кончается лето, яростно рдеют цветы, меньше становится света, ближе приход темноты.
Но — темноте неподвластны, солнца впитавши лучи, — будем по-прежнему ясны, искренни и горячи!
Не бывать искусственным талантам, стоящим дешевые гроши, вровень с настоящим бриллиантом, режущим простую гладь души.
Чужие фразы, чужие взоры, чужие дни и разговоры; чужие губы, чужие плечи сроднить и сблизить нельзя и нечем.
Не быть никем, не быть ничем, Идти в толпе, глядеть, мечтать, Мечты не разделять ни с кем И ни на что не притязать.
В недобрый час я взял жену, В начале мая месяца, И, много лет живя в плену, Не раз мечтал повеситься.
Кто волею слаб, кто судьбы своей раб, Трепещет, почуяв конец. Но гибели час, неизбежный для нас, Но страшен для гордых сердец.
И если б дали мне в удел Весь шар земной, С каким бы счастьем я владел Тобой одной.
Нет, у него не лживый взгляд. Его глаза не лгут. Они правдиво говорят, Что их владелец — плут!
Сокрыты надежно печатью молчания Мечты, желанья и страсти в душе. Но если откроешь тайну звучания, То прелести прежней не будет уже.
Меня понять ты не спеши: Как ни меняю лица, Но тайна тайн моей души На них не отразится.
Полночь без луны, Путь мой без дороги. И ничьей вины, Никакой тревоги.
Стихи стихают. Погасают дали. С Россией распрощались журавли — Откаялись, отпели, отрыдали, И небу нету дела до земли.
Так почему же холодны Края чужие? А здесь — дожди и валуны И те живые.
Что ни распутье, то распятье, Что ни распятье, то прогресс. Благословенье и проклятье, Как близнецы, похожи здесь.
Любви начало было летом, Конец — осенним сентябрем.
Не говори: «Поэт спокойным И праздным гостем здесь живет!» Он буквам мертвым и нестройным И жизнь, и мысль, и строй дает.
Следы исчезнут поколений, Но жив талант, бессмертен гений.
Облака еще плачут, гудя, Но светлеет и нехотя тень, И банальный, за сетью дождя, Улыбнуться попробовал День.
Когда, влача с тобой банальный разговор Иль на прощание твою сжимая руку, Он бросит на тебя порою беглый взор, Ты в нем умеешь ли читать любовь и муку?
Но где светил погасших лик Остановил для нас теченье, Там Бесконечность — только миг, Дробимый молнией мученья.
Есть любовь, похожая на дым: Если тесно ей — она дурманит, Дай ей волю — и её не станет... Быть как дым — но вечно молодым.
Я всё, что в душе накипело, Забуду, — но только взгляни Доверчиво, ясно и смело, Как прежде, в счастливые дни!
Пойми хоть раз, что в этой жизни шумной, Чтоб быть с тобой, — я каждый миг ловлю. Что я люблю, люблю тебя безумно... Как жизнь, как счастие люблю!..
Небеса унылы и низки, Но я знаю — дух мой высок. Мы с тобой так странно близки, И каждый из нас одинок.
Мое одиночество — бездонное, безгранное; Но такое душное; такое тесное; Приползло ко мне чудовище, ласковое, странное, Мне в глаза глядит и что-то думает — неизвестное.
У каждого свои волшебные слова. Они как будто ничего не значат, Но вспомнятся, скользнут, мелькнут едва, И сердце засмеется и заплачет.
Мы исполняем волю строгую, Как тени, тихо, без следа, Неумолимою дорогою Идем — неведомо куда.
Повернулись по-иному Все надежды, все дела. На войну ушел из дому, А война и в дом пришла.
И у мертвых, безгласных, Есть отрада одна: Мы за родину пали, Но она — Спасена.