“О бедном гусаре замолвите слово”

— Если он на чём настаивать будет, не кочевряжьтесь.
— Вы что это, в дурном смысле?
— В нём.
— Да вы что? Я девушка порядочная.
— Вот поэтому и говорю: не кочевряжьтесь!

- Во время представления в суфлёрской будке появилась пьяная офицерская рожа... в смысле... лицо защитника отечества...

— История, которую мы хотим рассказать, не опирается на факты: она настолько невероятна, что в неё просто нельзя не поверить. Приключилась она в то замечательное время, когда мужчины владели шпагой лучше, чем грамотой, и шли бесстрашно не только в бой, но и под венец; когда женщины умели ценить бескорыстную любовь и вознаграждали её приданым; когда наряды были такими красивыми, а фигуры такими стройными, что первое было не стыдно надевать на второе. Это было время, когда царь обожал свой народ, и народ платил ему тем же, ну, и еще многим другим. Это было время, когда лучшие умы мыслили, но молчали, поскольку им затыкали рты, а худшие - говорили, хотя между прочим, могли бы и помолчать...

— Граф добрый. Мухи не обидит. Сатрап — он и есть сатрап.

— Арапом быть перестал, но до русского тебе ещё мыться и мыться.

— Ну, вы мой полк не марайте. Мои орлы газет не читают, книг в глаза не видели — никаких идей не имеют!
— Не надо перехваливать, Иван Антоныч.

— Игры кончились, теперь жизнь начинается, только, увы, недолгая.

— Чем угощаете, голубчики?
— Извините, ваше сиятельство, опять икрой.
— Опять?! Безобразие!

- Братцы мои! Дорогие... плебеи и фавны! Фурии также... и остальные... гетеры.

— Справишься со своим новым амплуа — награжу щедро. Может, вольную дам. Хочешь на волю-то?
— Нет! Никак нет! Чё я там не видел?!