"Тот самый Мюнхгаузен" (2)

Правдой нельзя оскорбить.

— Бегает?
— Зачем? Ходит.
— Болтает?
— Молчит.
— Умный мальчик, далеко пойдёт.

Это не мои приключения, это не моя жизнь! Она приглажена, причесана, напудрена и кастрирована!

Война — это не покер! Её нельзя объявлять, когда вздумается!

— Где командующий?
— Командует!

— Попал. Утка. С яблоками. Она кажется хорошо прожарилась.
— Она кажется еще и соусом по дороге облилась.
— Да? Как это мило с её стороны. Итак, прошу за стол!

Всякий муж, возвращаясь домой после недельного отсутствия, пытается обмануть жену, но не всякий додумается до того, чтобы утверждать, что он был на Луне!

Не может быть, чтобы один умный человек не понял другого...

— Ну вот и славно... И не надо так трагично, дорогой мой... В конце концов, и Галилей отрекался!
— Поэтому я всегда больше любил Джордано Бруно!

— А разве ночь?
— Ночь.
— И давно?
— С вечера.

Великий вы человек, барон Мюнхгаузен, а все-таки и на вас пыль ложится.

— Талия — на десять сантиметров ниже, чем в мирное время.
— Ниже?
— То есть выше.
— А грудь?
— Что грудь?
— Оставляем на месте?
— Нет, берем с собой.

— По-моему, рано: не все глупости ещё сказаны!

— Через полчаса начнётся бракоразводный процесс.
— Он начался давно. В тот день, когда я тебя увидел.

Да здравствует развод! Он устраняет ложь, которую я так ненавижу!

— Якобина с детства не любила меня и, надо отдать ей должное, сумела вызвать во мне ответные чувства.

— Вы утверждаете, что человек может поднять себя за волосы?
— Обязательно! Каждый здравомыслящий человек просто обязан время от времени это делать!

Мой лучший друг меня предал, моя любимая отреклась. Я улетаю налегке.

— Не усложняй, барон... Втайне ты можешь верить.
— Я не могу втайне. Я могу только открыто.

В стороночку, пожалуйста. Вы вообще уйдите.

— Томас, ты доволен, что у нас появилось тридцать второе мая?
— Вообще-то не очень, господин барон. Первого июня мне платят жалованье.

Почему продолжается война? Они что у вас, газет не читают?

— И когда медведь бросился на него, господин барон схватил его за передние лапы и держал до тех пор, пока тот не умер.
— А от чего же он умер-то?
— От голода. Медведь, как известно, питается тем, что сосёт свою лапу, а поскольку господин барон лишил его этой возможности...

С восьми утра до десяти — подвиг.

Барон Мюнхгаузен будет арестован с минуты на минуту! Просил передать, чтоб не расходились.

— В полночь у памятника.
— Кому?
— Мне.

В такой день трудно жить, но легко умирать.

— Стать таким как все.
— Как все? Не летать на ядрах? Не охотиться на мамонтов? Не переписываться с Шекспиром?

Будем бить через дымоход!

— Но это факт!
— Нет, это не факт.
— Это не факт?
— Нет, это не факт. Это гораздо больше, чем факт. Так оно и было на самом деле.