“Мельница на Флоссе” (Джордж Элиот)

Что нам весь мир, если мы будем принадлежать друг другу?

Мне очень приятно знать, что мною восхищаются, но комплименты никогда меня в этом не убеждали.

Мы никогда не любили бы так нашу землю, если б не провели на ней свое детство, если бы не видели каждую весну те же цветы, что когда-то собирали своими крохотными пальчиками, сидя на траве и что-то лепеча, те же ягоды осенью, на изгородях из шиповника и боярышника, тех же малиновок, которых мы когда-то звали «божьи птички», потому что они не причиняют вреда драгоценным посевам. Какая смена впечатлений может сравниться со сладостным однообразием того, что нам привычно и потому любо?

Я живу только только прошлым — ведь в моей жизни нет ничего другого.

Видеть, как твой враг унижен, приятно, нет слов, но это ничто по сравнению с той высокой радостью, которую мы испытываем, унижая его благодеянием или благотворительностью.

Глупец всегда вредит себе своей запальчивостью.

Коли понадеешься на удачу, она наверняка повернется спиной.

Так уж устроена наша жизнь, где одни страдают за грехи других, где так неизбежно взаимосвязаны человеческие страдания, что даже у правосудия есть свои жертвы, и возмездие часто идет дальше цели, карая ни в чем не повинных людей.

Люди, живущие далеко от нас, естественно, имеют меньше недостатков, нежели те, кто находится на глазах.

Тайны редко выходят наружу или раскрываются тем путем, который подсказывает нам наш страх.

Возможность того, что кто-нибудь меня полюбит, казалась мне такой далекой — как сон, как одна из тех сказок, что придумываешь для себя сам.

Поэзия, искусство и знание чисты и святы.

В шестнадцать лет даже самый рьяный сторонник фактов не свободен от иллюзий и преувеличения своих достоинств.

Ее собственная жизнь была для нее драмой, и она требовала от себя, чтобы роль ее в этой драме была сыграна ярко и глубоко.

Искать спасения в бегстве от всех и вся — не что иное, как трусость.

Мое проклятие в том, что я наделен способностью чувствовать прекрасное во всех его многообразных проявлениях, но обделен способностью творить. Я люблю живопись и музыку; я люблю литературу — древнюю, и средневековую, и современную; я перепархиваю с предмета на предмет, а взлететь не в силах.