Большинство наших добродетелей — незаконные чада наших грехов.
Она впала в грех, свойственный людям зрелого возраста, - в грех рассудочного честолюбия. У самой у нее рассудка - кот наплакал, но для рассудочности рассудок ведь не обязателен.
Пороки отдельных людей называют грехами. Пороки целого народа называют национальным характером.
Правда и святость поравнять людей не могут. Грех всех равняет.
Грех — это самый прекрасный дар божий.
Если не можешь греху противиться, отдайся ему.
Совесть наша засорена и замутнена не только потому, что существует первородный грех, но и потому, что мы принадлежим к разнообразным социальным образованиям, которые для целей своего самосохранения считают ложь более полезной, чем правду.
Грех, совершенный ради нас, не может быть тяжким.
Небо негодует на нас за наши грехи, а мир за наши добродетели.
Мы отмаливаем грехи и пороки, предоставляя решать Всевышнему, что может значить и то, и другое.
Добродетель есть воплощение добрых поступков, а грех — противоположное этому.
Предполагается, что можно удержать душу от греха при помощи страха и что страх сильнее тяги к протесту.
Религия представляет собой узду для людей, неуравновешенных по характеру или пришибленных обстоятельствами жизни. Страх перед богом удерживает от греха только тех, кто не способен сильно желать или уже не в состоянии грешить.
Трудно рассказать о своих грехах: нам хочется прикрыть их и свалить на другого.
Самый великий, неискупимый грех — это умертвить живую душу в человеке, душу, способную любить!
Если бы все мы исповедались друг другу в своих грехах, то посмеялись бы над тем, сколь мало у нас выдумки. Если бы все мы раскрыли свои добродетели, то посмеялись бы над тем же.
Со временем начинаешь сожалеть о всех совершённых тобою грехах, и ещё о нескольких, которых не совершила.
Все грехи людские связаны один с другим, всякий порок и всякий грех влечет за собой бесчисленные другие.
Зло считаю я злом, грех - грехом.
Какая жалость, что в Англии нет иных развлечений, кроме греха и религии.
В счастливые дни много не нагрешишь.
У старых грехов длинные тени.
Нет греха тяжелее страстей.
Почти всегда, поискав в себе, мы найдем тот же грех, который мы осуждаем в другом. Если же мы не знаем за собой именно того самого греха, то стоит только поискать, и мы найдем еще худший.
Вот кто был великий грешник — тот, кто первый начал думать.
Все люди творят одно и то же. Им может казаться, что они грешат неповторимо, но по большей части в их мелких пакостях нет ничего оригинального.
Как вы пьёте кофе? Сами мы пьём его чёрным как ночь и сладким как грех.
Единственный, кому следует простить все грехи, — ты сам.
И первый человек греха не миновал, да и последний не минует.
— Как это ужасно для человека — вдруг узнать, что всю свою жизнь он говорил правду, сущую правду. Вы прощаете мне этот грех? — Прощаю. Потому что вы непременно изменитесь.