Генри Райдер Хаггард

На свете есть только одно, что помогает нам забыть о своём «я» и своих несчастьях. И это — любовь. Возможно, придут беды — ну и пусть! Что они значат по сравнению с любовью или памятью о ней? Тот, кто хотя бы однажды сорвал этот прекрасный цветок и хотя бы в течение часа носил его на своей груди, тот уже никогда не забудет.

Горе строителям, которые возводят здание на фундаменте женской преданности; женщина преданна, только пока любит, а разлюбила — и преданность обратилась в предательство.

Мы и правда счастливы тогда только, когда на нас находит безумие.

Все в этом мире находится в равновесии — безумие наполовину состоит из мудрости, а мудрость — из безумия.

Месть сладка, и все же... это стрела, которая часто поражает того, кто ее выпустил.

Нет силы более могущественной, чем женщина во всей ее слабости.

Как мало мы думаем о других, когда дело касается нашей безопасности, тщеславия или репутации.

Время, бесспорно, следует измерять событиями, а не количеством протекших часов.

Человечество слепо и глухо к тем, на чью голову пал позор; тот, кто унижен и беззащитен, остается одиноким и не может рассчитывать на милосердие.

До чего же странное чувство — любовь: одних она посылает на смерть, других возвращает к жизни.

Разве женщина может осудить мужчину за то, что он потерял голову от любви?

Мужчина может любить многих женщин и все же оставаться верным единственной, самой лучшей из всех; он может нарушать букву закона любви и при этом свято блюсти его дух и суть.

Женские глаза всегда хороши, какого бы они ни были цвета.

Мужчина не может превзойти женщину в любви.

Найдется ли на свете мужчина, который не оценит этот редкий и прекрасный дар, единственное сокровище, которое не купишь и не продашь за золото — истинную любовь женщины?

Смехом и язвительностью раненое сердце часто пытается скрыть от мира свою боль.

Над первой любовью обычно смеются, но если это настоящая любовь, если это не просто вспышка пробуждающейся страсти, такая первая любовь становится также последней любовью, вечной любовью, самым счастливым или самым горьким уделом, какой только может выпасть на долю мужчине или женщине.

Когда приходит старость и вся жизнь позади, начинаешь понемногу что-то понимать.

Чаще всего вдохновение нисходит на безумцев.

Ослу бы надо избавиться от хозяина, а он лишь хочет сбросить свою ношу.

Вокруг нас столько лиц, но как же мало тех, кого хочется видеть.

Пускай мы врозь,
Зато душою вместе.

Я забыл, что предательство делает возможным всё.

Страх — отец жестокости.

Вся наша жизнь — расставание.

Кто бьет последним, тот бьет сильнее.

Зло никогда не приносит добра, зло порождает только зло и в конце концов обрушивается на голову того, кто его творит.

Разве жизнь так уж прекрасна? Разве лелеет она нас и оберегает от падений и ударов? Разве горе и беды не перевешивают тысячекратно крупицу радости, что иногда блеснет нам? Разве здесь, на земле, мы вдыхаем то благоухание, которое разлито в воздухе потустороннего мира, и разве так уж страшно вовсе перестать дышать? Что у нас есть здесь, кроме надежд и воспоминаний? Что мы здесь видим? Одни только тени.

Страдание во имя высокой цели, страдание, которое принесёт плоды, даже если мы не знаем, что это за цель, и никогда не увидим плодов, можно принять с радостью, но пустое, бесплодное страдание — это безводная пустыня, это мука без надежды.

Голос полного безмолвия страшнее леденящего кровь вопля.