Эмиль Мишель Чоран (2)

Лучший способ утешить несчастного — внушить, что он кем-то проклят. Подобная разновидность лести помогает переносить тяготы, ведь идея проклятия подразумевает избранность, отмеченность бедой.

Пишут не тогда, когда есть что сказать, а когда не терпится сказать хоть что-нибудь.

Устал от всех. Но люблю посмеяться. Не могу же я смеяться один.

Как узнать, что ты на верном пути? Проще простого: если рядом с тобой не осталось никого, значит, ты действительно близок к сути.

Неповторимость любого существа неотрывна от его собственной манеры заблуждаться.

Человек живет не в стране, он живет внутри языка. Родина — это язык и ничего больше.

В этом мире все находится не на своем месте, начиная с самого мира.

Все, что я думаю об окружающем, умещается в формуле одного из буддистов Тибета: «Мир существует, но он нереален».

Слава моим неудачам! Я обязан им всем, что знаю.

По-настоящему чувствуешь, что у тебя есть душа, только когда слушаешь музыку.

Чем лучше себя узнаешь, тем меньше доверяешь.

Я живу, словно только что умер.

Рембо выхолостил поэзию на столетие вперед. Настоящий гений делает своих потомков импотентами.

Тоска — это чувство своей разносущности с миром.

Сомневаться в окружающем — вещь обычная; усомниться в себе — вот настоящая мука. Только такой скепсис доводит до головокружения.

Смерть — самое несомненное, что до сей поры выдумала жизнь.

Нет существ более опасных, нежели те, кто пострадал за веру: великие преследователи выходят из рядов мучеников, которым не отрубили голову.

Есть нечто святое в каждом живом существе, которое не знает, что живет; в любой форме жизни, не затронутой сознанием. Тот, кто никогда не завидовал растительной жизни, не в состоянии понять трагедию человеческого существования.

Никого не осталось, вы в обществе одних только минут. Каждая из них делает вид, будто она с нами, а потом бежит от нас.

Любой, кто не умер в молодости, рано или поздно будет в этом раскаиваться.

Меланхолия питает сама себя, вот почему она не способна обновляться.

Создать семью. Как по мне, проще основать империю.

Я живу между ностальгией по катастрофе и восторгом перед рутиной.

Я создан из того, что потерял.

Всем лучшим и всем худшим во мне я обязан бессоннице.

Пока ты до такой степени недоволен собой, ещё не всё потеряно.

Смерть — пряная приправа жизни. Лишь она придаёт вкус мгновениям, скрашивает пресность.

Когда для нас перестают существовать другие, мы перестаём существовать сами для себя.

Свобода — это право на разнообразие; она заведомо предполагает множественность и потому дробит абсолют, распыляет его глыбу в рой истин, одинаково обоснованных, одинаково недолговечных.

Не смерти я боюсь — я боюсь жизни. Это она, сколько себя помню, всегда казалась мне непостижимой и страшной. Полная моя неспособность в нее вписаться.