“Эгоист” (Джордж Мередит)

У неё были деньги, здоровье и красота — небесное триединство, которое делает всех мужчин астрономами.

Ведь оттого, что на вас косо посмотрит мужчина, вы не умрете. Зато один взгляд женщины способен превратить вас из гордого своим опереньем петуха в жалкого, облезлого цыпленка.

Обман и искренность несовместимы. Правда должна убить ложь, иначе ложь убьет правду.

Мы готовы ополчиться на правду — лишь бы не померкла наша звезда. Мы сердимся на реальность и держимся за иллюзию, как за сокровище, которое хотят у нас похитить. Тут-то и начинается пора сознательного самообмана и его непременного спутника — отвращения к реальности.

Человек, одержимый ревностью, всегда найдет ей пищу. Все в его глазах обретает гиперболические размеры: трава превращается в джунгли, неровности почвы — в горные вершины.

Молодость не прощает однообразия. Из всех истин эта — самая непреложная.

Мечты питают нас в гораздо большей степени, нежели любая земная пища или лекарства.

Сердце не всегда лучший советчик разуму. Пусть оно подчас и проницательнее ума, но, в отличие от него, служит только себе и не печется о выгодах своего хозяина.

В главе сто четвертой тринадцатого тома Книги Эгоизма значится: "Обладание, не налагающее обязательств по отношению к той, которою обладаешь, есть состояние, близкое к блаженству".

Кто стучится в дом с приношением, может рассчитывать, что дверь перед ним распахнется, а кто несёт туда только собственную нужду, так и не достучится.

Да и что такое честолюбие? Признание собственного несовершенства, не более! Желание выделиться говорит лишь о сознании своей посредственности.

Сердце управляет пружинами нашего воображения, а воображение, получив заказ от сердца, действует, как искусный художник.

— Надеюсь, Клара, что вы не берете с собой слишком громоздкий багаж романтизма. Ибо чем поначалу больше этого багажа, тем больше риска сделаться к концу пути черствой, прозаичной и расчетливой.

Терпение — диета успокоительная, но отнюдь не сытная. Оно — удел покойников, и мы в некотором роде уподобляемся им, когда слишком долго, без передышки сидим на этой диете.

От клятвы, произнесенной вслух, не отступаются, даже если ни одно постороннее ухо ее не слышало.

Воспитание вкуса — дела нескольких поколений.