Вера, как и все в природе, движется по пути наименьшего сопротивления.
Нас влечет и двигает какая то сладостная и грустная, таинственная сила, и под ее влиянием мы перестаем мыслить, чувствовать, желать – мы позволяем ей толкать себя, не спрашивая даже куда.
Я ничего не делаю, потому что не могу делать ничего такого, что стоило бы делать.
Отчасти мои колебания объяснялись тоской по утраченному лоуренсовскому идеалу, по женщине, что проигрывает мужчине по всем статьям, пока не пустит в ход мощный инструментарий своего таинственного, сумрачного, прекрасного пола: блестящий, энергичный он и томная, ленивая она.
Каждую ситуацию, в которой участвуют люди, можно поставить с ног на голову. Все, что мне преподносят как правду, может ею и не быть. Каждый столп веры, на котором зиждется наш мир, может в любую минуту рассыпаться, а может и уцелеть. И ничто не остается таким, каково оно есть, на долгий срок.
Очень хочется отвести душу, но куда бы ты ее ни отводил, ей все не нравится.