Не называйте рабства покоем, изменяя смысл понятий в меру своей трусости.

Ну, кто ещё хочет комиссарского тела?

С тех самых пор, как в легком сновиденье
Я, мой любимый, видела тебя,
То, что непрочным сном
Зовут на свете люди,
Надеждой прочной стало для меня!

Радость, доставляемая нами другому, пленяет тем, что она не только не бледнеет, как всякий отблеск, но возвращается к нам ещё более яркой.

Насмешка убивает все, даже красоту.