Между ребер мне вонзали клевету,
Заставляли выгибаться, я не гнулся,
И мерзавили мою мечту,
Чтобы рухнул и уснул без пульса.

Нет такой низкой души и такого варварского сердца, которые были бы совершенно не способны к какой-либо привязанности.

Нет ничего легче, как философствовать по поводу горестной жизни, зная только её радости.

По-моему, философия должна быть скупою приправой к искусству и жизни. Заниматься ею одною так же странно, как есть один хрен.

Рассказчику, который хочет понравиться, пристало избегать слишком долгих повествований.