Там чудеса: там леший бродит,
Русалка на ветвях сидит.

Там, где прежде были границы науки, теперь ее центр.

Мне некогда грустить, слишком много времени уходит на то, чтобы радоваться жизни.

— Сто сорок семь... Сто сорок восемь... Сто сорок девять... сто сорок девять... сто сорок девять...
— Тебя что, заело?
— Видимо, да...

У русского человека в сивушно-пьяном образе все его мысли главнейшим образом и почти постоянно сосредоточиваются и путаются около одного представленья о том, что он может, и чего не может, а также и о том, что могут и чего не могут другие. Это почти общая характеристическая черта.