Борьба с цензурой, какая бы она ни была и при какой бы власти она ни существовала, — мой писательский долг, так же, как и призывы к свободе печати. Я горячий поклонник этой свободы и полагаю, что, если кто-нибудь из писателей задумал бы доказывать, что она ему не нужна, он уподобился бы рыбе, публично уверяющей, что ей не нужна вода.

Наши дети — это наша старость.

Ужасно, что нет ничего прочного в жизни: всё течёт, меняет форму, не остановишь мгновения, не удержишь той полоски жизни, когда существование твоё становится терпимым и у тебя хватает сил сносить его.

— Как жестоки хорошие женщины!
— Как слабы дурные мужчины!

Прервать молчание мэтр может чем угодно — сарказмом или пинком ноги.