Глаз наш становится особенно зорким, когда видит чужое несчастье и когда есть надежда это несчастье усугубить.

Мне встретился какой-то бредущий с видом нашкодившего пса субъект, явно бродяга; присмотревшись, я узнал самого себя в витринном зеркале.

Он был самородком. И, подобно самородкам, извлекаемым из земных или горных пород, был небольшим, неотшлифованным, но бесценным.

Там, где дни облачны и кратки, родится племя, которому умирать не больно.

Когда я начал любить себя, я понял, что тоска и страдания — это только предупредительные сигналы о том, что я живу против своей собственной истинности.