Говорят, что мы, евреи, музыкальный народ. Да, мы — такой народ; станешь музыкальным, если сотни лет прислушиваешься, по какой улице топают солдатские сапоги и не ваша ли дочь зовет на помощь в соседнем переулке.

Не напоминает ли ревность избалованную кошку, которая, настаивая на своих правах, не признаёт обязанностей?

Как хорошо было бы в мире без религии.

Я любил, и меня любили. Я уходил, и от меня уходили. Это все, что я могу сказать о своей личной жизни.

Я прочел книгу до конца и еще держал ее в руках, и казалось мне, что я в поисках чего-то перелистывал свои мозги, а вовсе не книгу.