Истории надлежит не судить, а объяснять. История не судья, а адвокат.

За исключением Ганди, крупные представители пацифизма были скорее пророками, нежели политиками. Иисус в Иудее, Толстой в России, Эйнштейн в Германии — каждый в свой черед требовал от человечества соответствия более высоким стандартам, чем те, которым политические движения могли соответствовать.

Надо бороться с насилием, но стремление избежать его любой ценой означало бы отказ от решения всех великих человеческих задач.

За деньги мы вынуждены платить свободой.

В руках рассудительного человека трус, при всех его несовершенствах, может оказаться довольно полезным — для всех, кроме себя самого.