Искусство, оно вообще жестоко: тянет к себе, а потом всех расставляет на свои места — без снисхождения.

Я человек, любящий поговорить с человеком, который любит поговорить.

Ничего не происходит напрасно — всё является подготовкой к следующей сцене.

Человеку гораздо легче, когда на него обрушивается не конкретное лицо, а далёкая стихия.

В исторической литературе можно врать по-крупному и нельзя врать по мелочам, в последнем случае легко утратить доверие читателей.