Лучше ничем не заниматься, чем заниматься ничем.

Если есть жизнь, значит, есть и повод для иронии.

— Мы не подходим друг другу и оба это знаем.
— Может я тебе и не подхожу, но даже ты не имеешь права решать, кто подходит мне.

В человеке еще живет маленький зритель — он не участвует ни в поступках, ни в страдании — он всегда хладнокровен и одинаков. Его служба — это видеть и быть свидетелем, но он без права голоса в жизни человека, и неизвестно, зачем он одиноко существует. Этот угол сознания человека день и ночь освещен, как комната швейцара в большом доме. Круглые сутки сидит этот бодрствующий швейцар в подъезде человека, знает всех жителей своего дома, но ни один житель не советуется со швейцаром о своих делах. Жители входят и выходят, а зритель-швейцар провожает их глазами.

Искусство опровергает разум и признает безразумное чувство — наитие, вдохновение, настроение.