Прозу я писал сам, а стихи — так мне всегда казалось — под чью-то диктовку.

Я отверг то, что ненавидел, но не нашел предмета любви и потому делал вид, что ничто в мире любви не заслуживает.

Бог дал человеку два уха и один рот, чтобы он больше слушал и меньше говорил.

Верх неудобства – это когда в душе еще романтизм, а в ноге уже ревматизм.

Мне не хватает смелости ответить на вопрос, действительно ли я робок.