Потом-то я понял, что в данном случае Леверье, пожалуй, согласился бы со мной; ведь и он обрек себя на изгнание; ведь иногда безмолвие — это и есть стихи.

Чем больше я познаю людей, тем больше люблю собак.

Те, которые оскорбляются безделицей, так же мало годятся для общества, как и те, которых ничто не оскорбляет.

Я хотел жить и хотел умереть, но не могу ни умереть, ни жить.

Печально все же, что в такое злосчастное время, как наше, самая чистая жизнь, самая неоспоримая добродетель не может оградить человека от позора и преследований.