Стоит настать тяжелым временам, как у людей обнаруживается склонность к перееданию.
Вещи — это то, чем мы не являемся, то, что мы не можем включить в себя. Значит, люди делают вещи, чтобы определить свои собственные границы? Вещи — это пределы, которые нам так отчаянно нужны. Они показывают нам, где мы кончаемся.
Когда странностей в мире накапливается достаточно, ничто уже не кажется странным.
Будущее всегда целостно и однообразно. Там мы все счастливы. Вот почему будущее не наступает. Никогда не наступает. Оно не может быть таким же светлым, каким мы его пытаемся сделать.
— А существует ли такое понятие как «сейчас»? «Сейчас» настает и проходит, едва успеешь произнести это слово.
Если есть возможность свободно ходить, есть и спать, то жизнь еще не кончена и вообще — достаточно хороша.
Былые ошибки заставляют человека расплачиваться за них своим настоящим и будущим.
Я предпочитаю жить и подвергаться критике, а не сочувствию.
Людей легче заставить плакать или ахать, чем думать.
Не занимайся наукой со звериной серьёзностью, с которой совершаются все глупости в мире, науку надо делать весело и красиво, иначе нечего в неё и соваться.
Что я думаю о происхождении жизни? Я тогда был очень маленький и потому ничего не помню.
Тебя что-то возвращает к жизни, а потом оно же тебя и убьет.
Суть не в мироустройстве, а в мироощущении.
К определенному возрасту скепсис очищается и обостряется до того, что не хочется уже верить никому.
Жизнь заставила его осознать горчайшее – показала, что в ней нет смысла.
Не важно, каким был мой отец, важно, каким я его помню.
Когда государство переходит все границы, человек должен иметь право пересечь хотя бы одну.
Оптимистами рождаются, пессимистами становятся.
Кто был ничем, однажды стал всем. Но материал все равно чувствуется.
Дурак всегда найдёт основание считать себя правым.
Цивилизованный дикарь всегда попадается на блестящую мысль, как на блесну.
Человек – это животное, способное придумывать символы и умеющее отдавать за них чужую жизнь.
Брак – это отчаянная попытка найти для двух разных сказок один счастливый конец.
Если я и думаю что-то о человеке, то непременно ему в лицо.
Мы даже не просим счастья, только немного меньше боли.
Иногда мне становится так плохо, что любая мелочь – например, птица на проводе – кажется удивительно величественной, как симфония Бетховена. А потом ты забываешь об этом и все возвращается на свои места.
Я всегда отстранялся от всех и наблюдал за людьми со стороны. Что-то вроде театра — они были на сцене, а я одинокий зритель.
Покупайте только ценное — никаких безделушек, никаких пустяков. Всё, что у вас есть, должно помещаться в один чемодан; только тогда ум ваш обретет свободу.
Я против несправедливости к любому отдельному человеку, но вот соберутся все эти люди в толпу, вонючую и орущую низости, — и мне иногда чудится, что атомная бомба была величайшим изобретением человека.
Почему идея господствующей расы привлекает только умственных и физических уродов?