Иоанн Златоуст (2)

Кто живет умеренно, тот не боится никакой перемены, а кто роскошествует в этой невоздержной и рассеянной жизни, тот, если ему придется по какому-нибудь несчастью или принуждению подвергнуться бедности, скорее умрет, нежели вынесет такую перемену, как не приготовленный и не привыкший к этому.

Как тиран боится своих телохранителей, так и священник опасается своих сослужащих более всех — никто так не домогается его власти, как они.

Не испытавший в себе вражды, не испытывает и печали, но наслаждается радостью и другими бесчисленными благами. Ненавидя других, мы сами себя наказываем, равно как, любя других, благодетельствуем себе.

Нет блага, которое не происходило бы от любви. Не нужно нам ни трудов, ни подвигов, если мы любим другу друга; это путь, который сам собой ведет к добродетели. Как на большой дороге: кто найдет ее начало, тот идет по ней, не нуждаясь в проводнике, — так и в любви: улови только ее начало, и тогда она поведет и направит тебя.

Столько же создать может слово, сколько разрушить страх.

Время скорби не то, когда зло страдаем, но когда творим зло.

Ни уклоняться от битвы нельзя, ни самому искать битвы: тогда и победа будет славнее.

Завистливый мучит и терзает себя прежде того, кому завидует, и никогда не оставляет своего греха, но всегда остается в нем.

Злоба сама себе вредит.

И смиренномудрие, и милостыня, и все подобное есть мудрость. Следовательно противное этому будет глупость. А от глупости происходит жестокость.

Нет ничего, чему бы не вредили страсти. Как бурные ветры, нападая на тихое море, возмущают его с самого дна, так что песок смешивается с волнами, так и страсти, вторгаясь в душу, возмущают в ней все и ослепляют мыслительную ее способность, — особенно же страсть к славе.

Умеренность способствует здоровью и благополучию.

Лучше по огню и по змеям ходить, чем жить со злыми советчиками.

Как враги, обложившие город и осаждающие его извне, когда возбуждают в нем междоусобную брань, тогда и одерживают победу, так и оскорбляющий, если не возбудит в нас самих страсти, не в состоянии будет преодолеть нас, если мы сами не воспламенимся, то он не будет иметь никакой силы.

Делающий добро и зло непременно сам первый испытывает то и другое: как вода, истекающая из источника, горькая и вкусная, и наполняет сосуды приходящих, и не уменьшает производящего ее источника, так точно зло и добро, от кого происходит, того и радует или губит.

Когда я бываю ненавидим, а сам не ненавижу, тогда другой имеет меня врагом, а не я его.

Кто ненавидит и не прекращает вражды, тот мучится, истощается, проводит жизнь в постоянной войне, а кто выше этих стрел, тот стоит вдали от треволнений, доставляет себе, а не врагу величайшую пользу и, стараясь примириться с ним и не враждовать, избавляет себя от войны и ссоры.

Нет, истинно нет ни одного зла, которое останавливалось бы на одном претерпевающем, а не обращалось и на причиняющего зло.

Поскольку существенное свойство души — непрестанно быть в действии, то если ты прекратишь ее деятельность в добром, она, как не могущая оставаться в бездействии, по необходимости устремляется к другому роду действий.

Пусть каждый размыслит с самим собой, как он поступает в отношении к самому себе, также пусть поступает и в отношении к ближнему. Никто не завидует себе, желает себе всех благ, предпочитает себя всему, старается делать все в свою пользу. Если таким же образом мы будем расположены и к другим, то прекратятся все бедствия, не будет ни вражды, ни любостяжания.

Больному не следует скрывать свою болезнь от врача, а бедняку прикрывать нищету свою перед друзьями.

Мудрость и многомощных побеждает.