У меня такое чувство, будто я наступил на мину и теперь собираю разлетевшиеся по равнодушному миру осколки самого себя.

Бедный Йорик! Я знал его, Горацио.

Какое счастье – прильнуть устами к ее устам, замереть в ее объятиях и видеть ее потом, когда она, вся изнемогшая, вся отдавшись мне, покоится на груди моей, а глаза наши, отуманенные упоением страсти, тонут друг в друге.

Мудрец отличен от глупца
Тем, что он мыслит до конца.

Семья в мирное время – это все равно что тыл во время войны.