В каждой мелочи нас могут судить только люди, равные нам по своему нравственному складу.

Любое государство как таковое есть машина, а у машины нет разума, по каким бы разумным образцам она ни была построена — и вся надежда на то, что, как и всякая машина, оно не вечно.

И серость становится заметной, если уничтожить весь цвет.

Иногда вопросы очень сложны, но ответы на них просты.

Я думаю, мы не ослепли, а были и остаёмся слепыми. Слепыми, которые видят. Слепые, которые, видя, не видят.