Когда мы выезжали из столицы, у него была только жалкая картонка из-под шляпы, в которой у него лежал бутерброд и его жалкие кальсоны. Я повторяю — кальсоны! А теперь у этого мерзавца тридцать три ларца и двадцать два чемодана!

У истории свой путь, и он усеян могилами пацифистов.

— Ты в каком классе учишься?
— В девятом.
— Какой год?

Я всегда ощущал себя инструментом некой высшей силы, но что именно движет мной, так до сих пор и не понял. Наверное, каждый рано или поздно начинает догадываться, что живет здесь не ради себя самого.

Смерть — это покой, но мысль о смерти не даёт нам покоя.