Я опасаюсь гораздо больше наших собственных ошибок, чем вражеских замыслов.

Если дело освящено любовью и пониманием жизни, дела этого никто не назовет ничтожным.

— Кричи теперь, не кричи теперь... А что кричи теперь? Кирпичи теперь...

Наверное, никто не в состоянии любить настоящую меня, или настоящего тебя, или вообще что угодно, как оно есть. В этом — правда. Никто не может любить правду, реальность.

Мне нравится делать вид, что моё искусство не имеет ничего общего со мной.