Наука, как и добродетель, сама себе награда.

Любовь, по самой своей природе, готова служить и быть подвластной тому, кто любим.

Есть что-то бесстыдное в зрелище смерти, орудующей на глазах у всех.

У каждого, кого он в жизни любил, бывала какая-то своя странность. Но вот что удивительно: вызывая у него поначалу тягу к ее обладателю, та же странность в конце концов неизменно разрушает в нем эту тягу.

Мы все завернуты в шелковые одеяния заблуждений, и нам инстинктивно кажется, что эти заблуждения необходимы для жизни.